– Мне только что звонил... Кто бы ты думал? – проговорил Знаменский, прихлебывая кофе.
Владимир едва сдержал улыбку.
– Если ты скажешь, что это был Виноградов, то я долго буду смеяться.
– В точку! – воскликнул Роман Валерьевич. – Именно. Он спрашивал, уж не с моей ли подачи на него напустили какого-то, как он выразился, переодетого дедка, который проломил череп его лучшему охраннику, завалил другого, а самому Винни сломал руку?
Свиридов пожал плечами.
– Говорит, какой-то программист Вова из Питера... так назвался обидчик многострадального Винни, – с жаром, в принципе не свойственном его холодной и рациональной натуре, продолжал Знаменский. – Играл с ним в бильярд два вечера, а потом отломил конечность и заставил свести с Гизо. Чем уж все кончилось, Толян не знает...
– Что же он тогда Гизо не позвонил?
– Что-то его не тянет пока что говорить с Цхеидзе. Так что, Володя... тебе, случаем, не знаком этот программист из Питера?
– Да пробегал такой мимо, – сказал Владимир. – А если серьезно... какие отношения в последнее время были между Кирилловым и Валерием Ивановичем?
Знаменский отставил кофе в сторону и проговорил:
– Нормальные. Они же компаньоны. А что?
– А то, что, по другим данным, Кириллов и ваш покойный родитель сильно расходились во взглядах. Валерию Ивановичу не нравился образ жизни Ивана Андреевича, а того не устраивал непомерный прагматизм компаньона, грозивший подмять и самого Кириллова, и его долю в деле. И тогда Кириллов обратился за помощью... правильно, к Гизо Цхеидзе.
Знаменский побледнел.
– Та-ак... – мрачно протянул он. – Значит, мои подозрения были небеспочвенны.
– Я говорил с Гизо, и он заявил, что не имеет отношения к убийству Знаменского. Равно как и к устранению Ивана Кириллова.
И Свиридов изложил собеседникам доводы Гизо, накануне приведенные им в машине: почему Цхеидзе была невыгодна смерть сразу обоих совладельцев «Элизеума».
– И ты ему веришь? – мрачно спросил Роман, выслушав Владимира.
– Это не важно – верю ему я или нет... А вот веришь ли ты ему? Это гораздо существенней.
– Я не знаю, что и думать. Значит, Кириллов планировал убийство отца?
Свиридов повернул голову и посмотрел сначала на Фокина, мрачно лакающего утренний кофе с рекомендованным Свиридовым бальзамом, а потом перевел взгляд на смертельно бледную Полину.
– Иван Андреич... убить папу? – пролепетала она, опуская глаза. – Но как же так, Володя?
– Пока еще никак. Я буду продолжать работу. Посмотрим, что будет дальше. Но только один момент, – Свиридов повернулся к Знаменскому и смерил его пристальным взглядом: – Роман Валерьевич, ты уверен, что доверяешь мне?