На следующий день я получил гонорар. Впервые в жизни я держал в руках такую огромную сумму – 637 рублей с копейками.
Прямо с почты я заехал к директору картины и взял расчет.
Вечером я укатил из этого города. Я был хмельным и усталым после сумасшедшего пира, который закатил для технического состава группы. Провожал меня один Кянукук. Мы с ним забросили на верхнюю полку чемодан и рюкзак и вышли на перрон покурить. Я посмотрел на него очень внимательно, и мне почему-то стало не по себе оттого, что я оставляю его здесь, длинного, нескладного, инфантильного, шута горохового.
– Поехали со мной, Витька, – вдруг сказал я. – Двадцать минут осталось – успеешь до спортзала добежать за имуществом. А я пока возьму билет.
– Я бы поехал с тобой, Валя, – печально сказал он, – но…
– Что «но»? Некогда рассуждать – беги.
– Нет, не могу.
– Опять будешь здесь всякое дерьмо потешать? Загадка ты для меня, Кянукук. Страшно мне за тебя.
Он нервно захохотал.
– Ну, чего же страшно? Я скоро устроюсь.
– Давай свои координаты, – сказал я.
– До востребования, – сказал он.
Я записал его фамилию, имя и отчество в свой блокнот.
– Скажи, Валя, правду говорят, что ты вчера был у Тани? – вдруг тихо спросил он.
Я посмотрел ему в глаза, он моргал и отводил взгляд.
– Правда, – сказал я, – был у нее.
Он растерянно хлопал глазами под моим взглядом, а потом засмеялся великолепным театральным смехом прожженного циника.
– Вот что значит стать знаменитым! Из грязи в князи, как говорится.
– Ничего, – утешил я его, – вот станешь корреспондентом радио и тоже сходишь к кому-нибудь. – Потом хлопнул его по плечу. – Ладно, я напишу тебе. Глупость какая-то, но я за тебя волнуюсь. Тебе, дружище, еще в индейцев играть, а не жить среди взрослых людей. Прощай, петух на пне.
Я встал на подножку вагона. Поезд еще стоял, но мне казалось, что ветер уже хлещет мне в лицо, и брызги дождя и сажа попадают в глаза, и я включаюсь в мерное, расписанное по графикам движение людей по земному шару.
Я ехал в город Пярну к Сережке Югову, ну, а потом сам не знаю куда – мало ли мест.
– А Таня была моей женой до вчерашнего дня, – сказал я Кянукуку.