– Мечтаешь, Витя? – спросила она.
– Лето кончается, – вздохнул он. – Жалко.
Она повернулась и положила ему локоть на плечо. Он вздрогнул, словно от тока, и сжался.
– Ты продолжаешь переписываться с Марвичем? – спросила она.
– Да. Только что получил. Он собирается уезжать куда-то в Сибирь.
Таня посмотрела в море. Катер уже появился из-за мыска. Он тащил за собой пенный бурун, а еще дальше за катером летела смуглая фигурка – это был Олег.
– А тебе он не сообщил об отъезде? – спросил Кянукук.
– С какой стати? – Таня дернула плечиком.
– Ну, как же… – пробормотал он. – Ведь вы все-таки…
На спине его под Таниным локтем дрожали мышцы. Она сняла руку и встала.
– Ах, во-от как, – протянула она. – Ты тоже посвящен в наши тайны. Ну, это все в прошлом.
– Ты завтра уезжаешь? – спросил Кянукук, глядя на нее снизу.
– Да.
Она смотрела на катер.
– Я тоже, наверное, скоро уеду, – сказал он.
– Ну, что ты там еще придумал?
– Должно быть, уйду в Атлантику, на плавбазу.
– Бездарно, – сказала она. – Раньше у тебя лучше получалось.
Уже был виден летящий в пене Олег, концы его лыж, мускулы, напряженные до предела, закинутая в счастливом хохоте голова.
Подошли Эдуард и Миша.
– Сделал я Мишу, – похвалился Эдуард.
– Просто я отрабатывал защиту, – отбрил Миша.
– Прыгнули? – предложила Таня.
И они втроем прыгнули. Кянукук остался сидеть на мостках.
Он видел, как они ушли в глубину и как потом пошли вверх, как колебались в воде их тела, как вынырнули на поверхность головы.
Всегда, когда он видел ныряльщиков, его охватывали зависть и уныние – он не умел плавать.
– Прыгай, Кяну! – крикнул Эдуард.
Он помотал головой.
– Не хочется. Горло болит.
– Да он плавать не умеет! – засмеялась Таня.
Она схватилась за поручни железной лесенки и наполовину вылезла из воды.
В треске мотора, в шорохе, в свисте, в потоках воды, в брызгах налетел бронзовый бог Олег. Таня подняла руку, приветствуя его.
Мало что изменилось у них с того дня. Таня сама не понимала, что сдерживает ее. Она ругала себя дурой, мещанкой, кляксой – так и юность пройдет, и нечего будет вспомнить.
Какая она актриса, она обыкновенная курочка ряба. Тоски по Марвичу давно уже нет, убеждала она себя, все это дело прошлое и ненужное, и она ему не нужна, уж он-то небось развлекается, как хочет… Она любовалась Олегом: вот тот самый парень, который нужен ей сейчас, в Москве она придет с ним в ресторан ВТО, и все будут глядеть на них и шептаться: он юноша, герой, муж, разбойник и защитник – то, что надо. Но что-то останавливало ее, что-то в Олеге настораживало, отталкивало ее, и она, сама того не замечая, начинала с невинным видом язвить, вышучивать его. Олег в такие минуты совсем выходил из себя, страдала его честь. Он становился жалок, когда при Мише и Эдуарде начинал разыгрывать из себя ее властелина, победителя.