Во всяком случае, именно так представлялся Саньку его визит в модельное агентство. Вместе с Диролом нервничали и все остальные, но уже по другой причине, не менее актуальной. Парик Фединой бабушки остался у полковника в руках по вине самого Зубоскалина. Казалось бы, сам виноват – сам и исправляй. Но не тут-то было. Санек наотрез отказался встречаться с Подтяжкиным, не соглашаясь к нему подходить даже ради великого дела поимки дурковедов.
Ребята сначала его уговаривали, а потом плюнули на это и заслали близнецов к полковнику. Но братья вернулись ни с чем. Павел Петрович, все утро не расстававшийся со случайным подарком своей возлюбленной, так просто отдавать его не хотел. Уверения курсантов в том, что парик необходим для серьезного задания, пользы не принесли.
– Я отдам эту вещь лично в руки той, которая ее потеряла, – сказал Подтяжкин, как отрезал.
Эти слова и передали Утконесовы, вернувшись в свою комнату. Однако и такое неопровержимое доказательство необходимости идти к начальнику учебного заведения не возымели на Зубоскалина действия. Он уперся как баран, никаким образом не соглашаясь даже близко подходить к кабинету Подтяжкина. Увещевания и давление на совесть не помогли.
– Ладно, – сдался Кулапудов, – оставим все как есть, только придется сводить тебя в парикмахерскую. Прическа твоя ни черта не годится.
Санек обрадованно кивнул:
– Согласен.
В парикмахерскую Дирол пошел в форме курсанта. Ну не нравилось ему щеголять в платье. Когда в фойе салона парень выбрал дамский зал, спросив у посетительниц, кто последний, многие удивились. Изумления на лице не было только у древней старушки, сидевшей в углу и потряхивавшей сухонькой головой. Скорее всего отсутствие эмоций с ее стороны было вызвано тем, что пенсионерка вообще никого уже не могла видеть.
Ее-то и предложили женщины держаться.
Встав рядышком, Зубоскалин стал ждать. Время шло, очередь продвигалась, а старушка все не снималась со своего места, чтобы сделать укладку или современную прическу. Иначе зачем она здесь? Санек начал замечать, что те, кто приходил после него, беспрепятственно оказывались в зале, а его очередь все не наступала.
– Бабуль, – крикнув погромче, на тот случай, если старушка глухая, обратился курсант, – ты за кем занимала?
– Так за Филипишной я.
– А где эта твоя Филипишна? Скоро пойдет?
– А чего ж, скоренько уже. Минут через пятнадцать.
– Не быстро, – с досадой заметил Зубоскалин и стал ждать.
Время текло медленно, нервозность от предстоящего задания нарастала.
Особенно волновало Санька то, что до двух часов оставалось уже немного, а когда он сделает себе укладку, неизвестно. Дирол опять заговорил: