– Может, лучше дворами?
Бешено дергающаяся, как в конвульсиях, стрелка медленно подходила к отметке триста.
* * *
Да, Утконесовым достались не «Харлеи», но тоже ничего. «Сузуки».
Вот они оттянулись! Соревнуясь друг с другом в скорости, братья держали под контролем серебристую «Ауди», не упуская ее из поля зрения ни на минуту. Сердце колотилось, ухая, как в пустой бочке, гулко и громко. Маневренность мотоциклов была замечательной. Если встречались впереди небольшие пробки или очереди перед светофорами, парни без труда сворачивали на пешеходную часть, разгоняя прохожих. Люди вжимались в стенки, роняя сумки с рассыпающимся содержимым, тараща глаза на смертников, бросали вслед нелицеприятные слова. А братьям хоть бы что. У них впереди была цель, упускать которую они не собирались.
* * *
Похлестывая свободной рукой круп коня, Зубоскалин крепко уцепился за пояс милиционера, выискивая глазами злостного дурковеда и своих товарищей, преследующих его. Дирола гнало вперед не только желание поймать и обезвредить преступника, но и стремление вернуть сумку, в которой остался вдохновляющий и поддерживающий курсантов в трудную минуту лик капитана Мочилова десять на пятнадцать.
Конь старался на совесть, мощно переставляя копыта в галопе.
Круп под зубоскалинским, пострадавшим еще с утра, мягким местом ходил ходуном, подбрасывая неопытного ездока. Санек впервые оказался верхом на лошади и с первой же попытки ввязался в погоню. Если бы курсант хоть раз бывал в деревне, как Пешкодралов, или хотя бы на ипподроме, то он знал бы, что карьеру наездника правильнее всего начинать на апатичных клячах, не знающих другой скорости, кроме как шагом. И даже в этом случае тому, чем учащийся будет сидеть на скотине, первые несколько дней придется адаптироваться к новым условиям. Но Дирол был парнем до мозга костей городским, из домашней скотины знал только кошек и собак, а такую экзотическую птицу, как гусь, видел только по телевизору и на картинках. Санек и предположить себе не мог, какие муки таит в себе романтичная профессия жокея.
Чувствуя себя человеком, присевшим на электрический стул, курсант мешком болтался за спиной представителя конной милиции, радуясь в душе, что с утра ничего не ел. Внутренности переворачивало и выжимало, икота, отдающая изжогой, настойчиво стала пробиваться наружу. Каждое движение широкого крупа подбрасывало точку сидения, и старая рана, оставшаяся от падения с каната, режущей болью пронизывала все тело насквозь, доходя до серого вещества мозга.
– Конная милиция – это, скажу тебе, мощь, – хвастливо кричал за спину сидящий впереди. – Ты не смотри, что у нас только одна лошадиная сила. Это не беда. Зато у нее ни бензин не кончится, ни тебе застрять нельзя. Понимать надо.