Когда Павел проснулся, Морис рассказал ему, что мы узнали из его ответов, и деловито добавил:
— Ну, нашли вашу родину, теперь-то уж наверняка. Дело сделано, и можно собираться домой.
— Вы уже хотите уезжать? — насторожился Раковский.
— Да. Дела ждут. А потом надо и собираться в Россию. Ведь задача перед нами стоит далеко не простая. Павел родился несомненно в России, но где именно — этого мы пока не знаем. Поедем искать, а пока я спишусь с нужными организациями и с моими русскими друзьями и коллегами, они постараются нам помочь. Согласны?
Павел молча кивнул. По-моему, он был вконец ошеломлен всё новыми и новыми неожиданностями, обрушившимися на него. Он сидел молчаливый, притихший.
Только теперь Морис дал ему прослушать все записи, сделанные во время сеансов гипноза, сопровождая каждую подробными комментариями.
Поразительно, что, слушая собственный голос, Павел все-таки не понимал самого себя, говорящего во сне по-русски. Морису приходилось переводить ему свои вопросы и его собственные ответы!
— Видите, дружище, даже кратковременное пребывание в этой зловещей школе оставило в вашей психике шоковый барьер, — пояснял ему Морис. — Но теперь мы, кажется, его преодолели, и дело пойдет легче. Важно, чтобы вы поняли: воспоминания о школе не опасны, в них нет теперь ничего секретного, ничто вам не угрожает. Когда вы хорошенько свыкнетесь с этой мыслью, воспоминания тех лет начнут все чаще и свободнее всплывать в вашем сознании — я уверен в этом.
— Мне уже кое-что вспоминается, — сказал Павел. — Отдельные сценки, лица…
— Отлично! — обрадовался Морис. — Значит, дело пойдет на лад.
— Записывайте, пожалуйста, все, что вспомнится об этой школе, я вас очень прошу, — вмешался Раковский. — Для нас важна каждая деталь. Особенно имена.
— Да, ведь один из тех, кто мучал вас в ней, и сейчас преспокойно ездит по дорогам Европы в своем новеньком «оппель-капитане» и даже пытался вас убить. Так что в самом деле все записывайте, что вспомнится. Юридической силы, правда, ваши воспоминания иметь не будут, но Георгию могут пригодиться. А кроме того, это будет неплохая гимнастика для вашей памяти. Надо постараться ее получше расшевелить.
Морис не может сидеть без дела и, видно, очень соскучился по своим исследованиям. Как ни уговаривал Георгий нас задержаться, через два дня мы отправились домой.
Раковский сам отвез нас на аэродром.
— Я так виноват перед вами, — забавно сокрушался он. — Здесь кругом ведь такие живописные места, леса, пляжи. А вы ничего не успели увидеть.
— Ничего, — утешила его я. — Мы сами виноваты. Приедем сюда специально в следующий раз, чтобы отдохнуть на пляже и осмотреть все красоты.