— Не, не домой — к Малке в ближний починок. Да она сама ушла. Жинка у меня гордая, балованная — калинского хана племянница… В шелках да в сметане взлелеяна — а тут ей со мной в лесу жить пришлось. Не хочу, говорит, в этой лачуге томиться! Пойду от тебя в починок к людям, а когда дело сделаешь — приходи за мной и забирай до дому. Так и ушла, ослушница…
— В починок ушла? — прохрипел Данила.
— Как есть целиком и ушла. Удержать не смог… нрав у нее ханский, огненный. Да пусть поживет в починке денек-другой. Я дела-то свои скоро кончу — нынче либо завтра. Вот только дождусь заморского дружка с гостинцами…
— Твоя жена — ушла сегодня утром в Малков починок?! — Данила вскочил, отбросив чарку. Навис над столом, стиснув Потыка за локоть: — А ты знаешь, что в починке полно вооруженной когани? Что они всех жителей в сарае под замком держат?
— Тихо, тихо… Не пугайся так, добрый молодец! — Веской рукой Михайло придавил его обратно к лавке. — Знаю я и про когань, и про Свища со Скарашем. Мне Малкуша весточку прислала: «Остерегись, мол, Лебедушку свою к нам на постой посылать — у нас нынче гости незваные, безликие, бессердечные!» Да только моя жинка всех перехитрит — она у меня затейница да умница. Нищенкой прикинется либо рабыней беглой — вовек не узнает никто.
— Они проверяют каждого. Свищ лично устраивает допросы. Они знают, что ты приехал сюда с женой! Ты полагаешь, даже Скараш не догадается?
— Скараш? Ха-ха! Ни в жизнь Лебедушки моей не обхитрит. — Потык гордо скрестил на груди огромные белые руки с непомерными бицепсами. — На всякий гром страху не напасешься. А у Скараша и гроза-то не из тучи, но из навозной кучи. Скараш твой только бровями играть горазд, я его не раз плетью гонял из города в город… Волшебник, задери его Потап! Ха! Да всем волхвованиям ломаный грош цена. Вон у меня в углу образок стоит, видал? С ним никакая порча не страшна.
Данила поднял глаза к потолку — и верно, в самом углу на желтых выскобленных досках дальней стены темнел крошечный лик Спасителя. Данька вздрогнул — Его взгляд был по-прежнему родным и привычным, словно не было никаких обвалов в прошлое.
— Вот посмотри, что со Скарашевым волшебством делается! — Михайло протянул руку под самый нос и немного разжал ладонь: на самом дне в толстых складках кожи отвратительно закопошилось нечто полупрозрачное и холодно-шуршащее желеобразными размякшими крыльцами: странная стрекоза. — Это Скараш ко мне сыщиков прислал! Только они сразу сонные делаются, тают как воск от лица огня… А ты говоришь — волшебство. Вранье да вымысел. В глаза не много пыли надобно — а из Скараша так песок и летит! Да и Свищ этот не лучше. Не зря люди говорят: не все бьет, что гремит — бывает, просто в животе болит. Моя-то жинка не им чета. Баба — она и черта перехитрит!