Доминика поймала себя на том, что поглаживает свои руки, как это делал Энгус перед тем, как они расстались в понедельник.
– Будьте осторожны за рулем, – попросил он на прощанье.
И с этими словами вложил ей в ладонь роскошный бутон кремовой розы. Горло у Доминики сжалось, а к глазам подступили слезы, хотя она сумела удерживать их до тех пор, пока не села в машину и не поехала. Тогда пара слезинок все же скатилась по ее щекам. О чем были эти слезы?
Конечно, ответ на этот вопрос был однозначным.
Но готова ли она была признать, что с каждым днем влюбляется в Энгуса Кейра все сильнее?
Следующим теплым тихим вечером она сидела на набережной недалеко от здания Оперы. Энгус опаздывал.
Доминика надела длинную прямую черную юбку и темно-синюю рубашку с короткими рукавами.
Губы она накрасила алой помадой – это было единственное яркое пятно во всем ее лице, – волосы распустила, ноги обула в легкие кожаные туфли.
Мимо спешили на концерт люди, но летели минуты, а Энгус не появлялся. Постепенно людской поток поредел и иссяк, и Доминика почувствовала себя одинокой и забытой.
Но вот он показался! Остановился в нескольких шагах от нее, и, пока они молча смотрели друг на друга, Доминика почувствовала, как все начинается снова. Одного его присутствия было достаточно, чтобы она погрузилась в сладкие грезы. Все ее чувства оцепенели под воздействием его мужской силы и взгляда внимательных пепельно-серых глаз.
Энгус шагнул к ней и, протянув руку, провел кончиками пальцев по ее щеке и подбородку. Доминика зажмурилась, поцеловала его ладонь и уткнулась головой ему в живот. Они оставались так минуту или дольше, словно все между ними было уже сказано, а то, что не сказано, блекло перед этой душевной и физической близостью.
Ощущение близости стало еще сильнее, когда они после концерта рука об руку направились к его «рейпджроверу», зачарованные не столько музыкой Моцарта, сколько обществом друг друга.
По дороге к Доминике они говорили мало, и не успели войти в дверь, как бросились друг другу в объятия. Началось все с поцелуя, долгого и томительного, который постепенно перешел в поцелуй пьянящий и пылкий, опустошающе чувственный, ставший торжеством всего плотского.
Прерывисто дыша, Энгус нетерпеливо расстегнул и стянул с ее плеч темно-синюю блузку.
Его взору предстал кружевной черный лифчик, туго обхвативший нежную грудь сливочного цвета. Он провел пальцами от ее тонкой талии вверх, а она запрокинула голову назад от удовольствия, предоставляя ему полную свободу действий.
– Ты понимаешь, что за этим последует, Доминика? – проговорил он с усилием спустя некоторое время.