– Очень интересно. Но как вы объясните, что такой честный, ничем не запятнанный гражданин, как вы, без колебаний согласился служить иностранной разведке?
– Какая разведка? Я просто хранил их вещи!
Тут уж смиренный Петров явно перебрал с наивностью. Переигрывает, подумал Консулов.
Картина окончательно прояснилась: резидент сообщал заранее вымышленную версию. Он явно не подозревал, что был под наблюдением, начиная со сцены на вокзале. Но тут-то и крылась загвоздка. Ковачева смущало, почему он рассказывает о чемодане, если они ничего о нем вроде бы не знают… Был ли это симптом разоружения или Петров поддался первой ассоциации? Известно ведь, что камера хранения удобна для негласной передачи вещей.
Поскольку на первом допросе Петров ни разу не упомянул о своих разговорах по автомату, Ковачев тоже решил не касаться пока этой темы. Он твердо придерживался формулы: «Стремись получить максимум информации при минимуме с твоей стороны». Это правило, на его взгляд, отражало древний закон биологии. Тиф обладает превосходной чувствительностью, чтобы обнаружить свою жертву, но даже он, всесильный, раскраской шкуры сливается с джунглями.
Дальнейшие допросы должен был вести Консулов, придерживаясь все той же линии: слушать, уточнять, вылавливать противоречия.
1 сентября, понедельник
– Как и вчера, ничего нового? – спросил Ковачев у капитана на утреннем докладе.
– Если и есть новое, то не в словах, а в контексте. Нет, даже не в контексте, а в целостной оценке всех проведенных допросов. Я основываюсь даже не столько на фактах, сколько, скажем… на интуиции, хотя и не привык полагаться на этот ненадежный реквизит парапсихологии.
Все в кабинете молчали, и Консулов, выждав, продолжал:
– Я уверен, агентура у Петрова не маленькая, руководил он ею активно. Вопрос в том, как она была завербована. Не могу представить, что вербовал лично он. Ведь, судя по всему, агенты ни разу не видели его в лицо. Значит, вербовал другой. Как? Когда? Кто? Все еще он в Болгарии? Или передал свою агентурную сеть Петрову? Я убежден: Петров принял агентов из рук в руки уже здесь, в Софии. Бессмысленно искать следы и в Провадии, и в Русе, и в Видине. А играет он с нами в кошки-мышки, не только чтобы прикрыть свое резидентство. Ставка у него покрупней.
– Что может быть покрупней его шпионской деятельности? – удивился полковник.
– Его личность. Три дня, проведенных в его компании, убедили меня, что перед нами вовсе не провинциальный электротехник, а человек с высшим образованием, с огромной эрудицией и богатым житейским опытом. Именно интуиция подсказывает: перед нами птица высокого полета. Сколько можно слушать его причитания о так называемом раскаянии? Не пора ли заняться биографией героя?