– Так коли глаза были пьяные, много ли с них спросу?
«А как обнимала она тебя – помнишь? Или тоже спьяну почудилось?»
Ощущение холодных рук на своей шее Николай помнил очень хорошо.
– Желанница ты моя… – прошептал он, проводя пальцем по волосам деревянной русалки. – Как проверить-то, а? Как?
Он задумался. Дожив до двадцати пяти лет, Николай имел желания простые и в целом легко осуществимые: чтобы еда была, когда кушать хочется, чтоб было, что выпить с мужиками, да всегда хорошая баба под рукой. Ну, неплохо, конечно, если б работы было поменьше, но Николай понимал: без работы – никуда. Да и машины он любил с детства, а к трактору своему относился едва ли не лучше, чем к жене.
Получалось, что все его желания уже исполнены.
– Как же так? Неужели мне и хотеть нечего? Так не бывает.
Он снова провел рукой по деревянной фигурке и, едва пальцы коснулись ее лица, вспомнил. Оксана! Оксана Копытина, красавица неприступная – вот кого он хотел. Файка ее ненавидела, даром что соседки, запрещала Кольке и голову поворачивать в ее сторону, но дурного слова сказать не могла: все знали, что Оксана своему Гришке не изменяет и держит себя с мужиками строго. Ни глазками поиграть, ни ресницами взмахнуть, ни повернуться игриво.
– Ну, русалка моя, выполняй обещание, – попросил Николай, и веря себе, и не веря. Поднес фигурку к губам и шепнул: – Хочу, чтобы Оксана согласилась… – И несколько слов совсем уж тихо пробормотал.
Ничего не случилось. Николай усмехнулся, покачал головой и сделал несколько нерешительных шагов в сторону соседского дома. Черныш направился было за ним, но хозяин шикнул на него и, как только пес вернулся на свое место, быстро пошел в глубь двора.
Несколько минут спустя он уже стоял возле задней калитки Гришкиного двора. Открыть ее не составило труда – у Копытиных он бывал не раз. Без единой мысли в голове Николай приближался к темному дому, крепко сжимая в руке деревянную русалку.
Лай, раздавшийся слева, чуть не заставил его пуститься в бегство, но тракторист вовремя опомнился. Зверь был в двух шагах от него и уже готовился прыгнуть, но тут Николай негромко позвал:
– Раздор, Раздор!
Тот застыл на месте, наклонил черную голову и с подозрением смотрел на человека.
– Да ты что, Раздорушка, не узнал меня? Иди, иди, обнюхай. Вот молодец, вот хороший пес! Тихо, тихо, не шуми.
Появление собаки привело Николая в чувство. «Как же я забыл про Раздора-то, а? Во дурак! Ох и хорош бы я был, если б он меня искусал. Мое счастье, что сам Гришка из дому на лай не вышел».
От этой мысли у Николая пробежал по спине холодок. Здравый голос рассудка приказал ему немедленно уходить, приласкав на прощанье чужого сторожевого пса, по глупости и лености не искусавшего соседа, нарушившего неприкосновенность территории. Стоило Николаю принять такое решение, как дверь дома открылась, и на крыльцо шагнул человек.