– Да подожди ты, дай сказать! – рассердилась Даша. – Я уже думала над этим, как раз хотела с тобой посоветоваться. Пойми, вовсе не обязательно, чтобы Боровицкий конспектировал их биографии. Даже, скорее всего, наоборот. Я думаю, что каждая история – что-то вроде аллегории. Понимаешь, история из прошлого, переведенная на язык нашего времени.
– Ты хочешь сказать, – задумчиво произнес Максим, – что Инна могла быть, скажем, преуспевающим партийным функционером?
– Ну да, что-то в таком роде. Не забывай, что Петр Васильевич был писателем, любящим всякие ребусы и загадки.
Максим покивал головой и сложил листки аккуратной стопочкой.
– Хорошо, – согласился он, – вполне возможно. Тогда тебе будет еще сложнее определить, к кому какая история подходит. Кстати, ты заметила, что рассказ про Инну и старушку – первый неправильный рассказ? Твой Боровицкий описал небольшой эпизод, причем в самых мрачных оттенках.
– А мне как раз показалось, что не в самых мрачных, – возразила Даша. – Ведь она же бабушку не убила, правда?
– Слабое утешение, – пробормотал в ответ муж. – Между прочим, Дашка, это первая история, где участвует старый человек. Как в доме престарелых. Тебя это не наводит ни на какие мысли?
Даша старательно покопалась в своих мыслях.
– Нет, Максимушка, не наводит, – с сожалением призналась она.
– А меня наводит. По-моему, концовка немного притянута за уши.
– В каком смысле?
– В таком, что Марья Васильевна подозрительно вовремя умерла. Может, на самом деле Инна убила старушку? А Боровицкий историю зашифровал. Дописал счастливый конец, вроде как все само собой свершилось. И что мы тогда имеем?
– Что мы тогда имеем? – повторила Даша, осмысливая предположение мужа.
– Мы имеем первый рассказ, в котором совершается убийство.
Идя через лесопарк к пансионату, Даша тревожно оглядывалась по сторонам. Но о человеке, гнавшемся за ней, ничего не напоминало. Под падающими с деревьев листьями неторопливо прогуливались мамы с колясками, косясь на Прошу. Даша дошла до «Прибрежного», уложила пса в кустах, которые уже начали редеть, и стала осматривать скамейки в поисках знакомых лиц.
Еще вчера они с Максимом решили, что на роль Инны подходят два человека – бывшая балерина Окунева и «божий одуванчик» Римма Сергеевна Красницкая.
– А мать-героиню, Уденич, ты исключаешь? – спросил Максим.
Даша подумала и кивнула.
– Понимаешь, Уденич совершенно не подходит под описание Инны, – объяснила она. – В рассказе Боровицкого Инна занимается своей карьерой, а Ирина Федотовна никогда работе не уделяла внимания. Она всю жизнь растила детей.