По прозвищу Китаец (Серегин) - страница 85

– У него плохие манеры, – Китаец загасил окурок и снова закурил.

– Великолепно, – воскликнул Борисоглебский и даже попытался привскочить с кресла от восторга, – никогда бы не подумал.

– Масса – это не главное, – Танин наполнил свой стакан минералкой и снова выпил.

– Да, конечно, – согласно закивал Борисоглебский, – главное это… – и он постучал средним пальцем себе по голове.

– И это тоже, – согласился Китаец.

– Да, – Борисоглебский плыл в клубах дыма, – но я, кажется, отвлекся. Вы мне нужны, чтобы разыскать важный документ. Если вы его найдете и принесете сюда, я вам хорошо за это заплачу. Вы согласны?

Китаец подумал о тех бумагах, которые были у Питера Эванса, и которые теперь разыскивает Урутаев. Как оказалось, он не ошибся.

– Я должен знать, что это за документы, – вяло произнес он.

– Да, конечно, – Борисоглебский сделал еще один глоток виски и откинулся на спинку кресла. – Вы, наверное, знаете о них. Питер Эванс, которого убили вчера утром, украл эти документы у Руслана. Вы должны найти их и принести мне. За это вы получите сто тысяч…

– Извините? – Китаец сделал вид, что не расслышал последней фразы директора.

– Сто тысяч рублей, – громогласно объявил Борисоглебский.

– К сожалению, Семен Аркадьевич, – Китаец вздохнул, – я вынужден отказаться от вашего предложения.

– Это еще почему? – взревел Борисоглебский.

– По той простой причине, – Китаец с отвращением смотрел, как трясется жирная морда Борисоглебского, – что у меня уже есть клиент. Если бы вы мне сразу объяснили, в чем дело, я не отнял бы у вас столько времени. К тому же за эту работу мне обещали втрое большую сумму, и я уже получил аванс.

Слова Танина подействовали на Борисоглебского как холодный душ. Его мясистое тело передернулось, и он несколько остыл.

– Вы торгуетесь, – примирительно сказал он, – значит, если я вам дам больше…

– Семен Аркадьевич, – перебил его Китаец, – сколько бы вы мне ни дали, я не могу подвести клиента. Если я буду работать по-другому, у меня не останется ни одного заказчика.

– Вы не выйдете отсюда, пока не пообещаете принести мне документы, – ноздри Борисоглебского раздувались, как кузнечные мехи, но в голосе появились примиренческие нотки.

– Неужели вы поверите мне на слово? – улыбнулся Китаец, закуривая.

– Не знаю, – Борисоглебский снова осушил стакан и сунул в рот сигару, которая стала настолько короткой, что ему приходилось держать ее между большим и указательным пальцем, и свел брови на переносице. – Я думаю, должен быть какой-то выход.

– Может быть, он и есть, – предположил Китаец, – но я пока его не вижу.