— Предъявите клубную карту, — заученно проговорил охранник.
Я молча завел мотор, выехал из арки, потом развернулся и начал выбираться из лабиринта дворов-колодцев.
— Стандартный тупица, — констатировал Лебрус, — не нервничай. Завтра у нас будет больше информации, и мы постараемся вернуться сюда до десяти часов вечера. Если, конечно, потребуется…
— Время — деньги, — вздохнул я.
— Ой, да ладно, — жеманно отмахнулся Лебрус, а я в очередной раз подумал, как он умудряется этими холеными руками держать браунинг, ломать челюсти, вырывать кадыки… — Прекрати гнать, напарник. Я тебя умоляю! Когда это тебя деньги интересовали? Просто ты давно никого не убивал, в этом причина. Тебе нужна кровь…
— Одно другому не мешает, — возразил я и добавил: — Ты не против, если я высажу тебя около станции метро?
— Ой, конечно против! Ты же обещал…
— Ладно, ладно, отвезу тебя к твоим дружкам…
Ночь была одновременно и светлая, и какая-то мутная, как голова после двух стаканов абсента… Я подумал, что если бы к этой темноте добавить немного зеленого оттенка, было бы в самый раз… Исключительно ради эстетики.
— А сам-то куда собираешься? — спросил Лебрус, доставая из сумочки очередную сигару.
— А что?
— Да я давно обещал ребятам показать своего напарника…
— Что?! — Машина вильнула, пересекла разделительную полосу и не сразу вернулась обратно. Хорошо, что на встречной никого не было.
— Да ладно, не переживай, никто не собирается покушаться на твою драгоценную задницу. Думаешь, мы собираемся только ради пары фрикций между ягодиц? Напрочь отрицаешь у геев право на элементарное общение?
— Вообще-то именно так я всегда и думал… Ты не обижайся, но знаешь, давай как-нибудь в другой раз. Сегодня я не готов к такому стрессу.
— Ну и дурак, — пожал плечами Лебрус, — опять напьешься в унылом одиночестве.
— Да. Намерен добавить этой ночи немного зеленого оттенка. Абсент сегодня — самое то.
— Ну-ну, — сказал Лебрус, — самое то, чтоб вскипятить мозги. Сам же говорил.
Он закурил, и больше мы в этот вечер не разговаривали. Я думал о зеленом, об абсенте, о «Кошке под дождем» и о том, что неплохо было бы посидеть в одиночестве под музыку странного «Cure», уничтожая мозг излюбленным напитком дядюшки Хэма… А о чем думал Лебрус, я не знаю. Мне было наплевать…
Домой я, конечно, не поехал. И вообще поступил как последняя мразь, ссадив Лебруса за квартал от «Троянского коня». Впрочем, тот не особенно возражал, только посоветовал мне не особенно накачиваться, чтоб отойти хотя бы до десяти часов вечера. Я не очень уверенно пообещал.