– Где Мортон?
– На прогулке. То, что он много часов подряд, сидя верхом на лошади, гонялся за мячиком, не отбило у него желания развлечься ночью.
– А у тебя? – процедила Джорджи сквозь зубы. – Ну, я пошла.
– Как это мило с твоей стороны, – одобрила Оливия. – А знаешь, я тебе завидую.
– Не стоит.
– Конечно, не стоит. Ну иди… – Оливия смотрела вслед Джорджи, пока та шла мимо ряда бунгало, выстроившихся по обе стороны улицы. У каждого была широкая веранда, и оно было скрыто от соседнего густой зеленью деревьев и частоколом.
Бунгало Чарлза было погружено во мрак. Быть может, он уже выбрал себе партнершу и развлекается с ней в постели?
Но она сама его хочет. И не только потому, что он привлекателен. Сказал «нет». Нарушил установленные в Вэлли правила.
Желание сломить сопротивление Чарлза Эллиота возрастало с каждой минутой. Она сбросит одеяние и придет к нему в чем мать родила. Застанет врасплох. Джорджи сорвала платье, бросила в кусты и смело постучала в дверь. В окне мелькнул свет. Дверь распахнулась.
– Входите. О Боже! Да вы совсем не ведаете стыда.
Она переступила порог и оказалась в полосе света от лампы, стоявшей на низеньком столике у двери. Теперь он мог видеть ее всю. Он стоял позади этого столика, воплощение ночи, широкоплечий, источающий враждебность и отвращение. По ее телу побежали мурашки. Он был полностью одет, если не считать расстегнутого ворота рубашки, видимо, собирался отдохнуть. И вероятно, здесь не было другой женщины. Хорошо. Возможно, она теперь не спасует, несмотря на это уничтожающее презрение в его взгляде. Она глубоко вздохнула:
– Но, Чарлз, в Эдеме, где все равны, никто не стыдится своих желаний, чувств, потребностей. Я здесь, чтобы дать вам то, чего вы хотите.
– Мы уже обсудили это прошлой ночью. Ты не знаешь, чего хотят мужчины. Тем более я.
Он сорвал с себя рубашку, бросил ей:
– Прикройся!
Она не подняла рубашку с пола. Взгляд его оставался холодным, когда он смотрел на нее, словно не замечая ее наготы.
Она прикусила губу, чувствуя, что сейчас он вышвырнет ее вон. Что же ей делать? Вернуться в дом матери? Покаяться или снова лгать? Но на этот раз ей никто не поверит. Придется выслушивать упреки.
– Надень рубашку! – приказал он.
Она повиновалась.
– Когда они спросят, я скажу, что вы остались мной довольны, что пожелали меня.
– У меня нет жалости к шлюхе. Убирайся.
– Я не хочу уходить.
Он повернулся к ней спиной.
– Они удивились, что я вчера так рано вернулась от вас.
Он с такой силой ударил кулаком по столику, что замигала и затряслась керосиновая лампа.