Паша, прихрамывая, нетвердой походкой покорно направился к стойке.
– Одно загляденье смотреть, как этот Синдбад-тихоход шествует к пророку Моисею, – пошутил боцман. – Здорово, – поднял он руку, приветствуя недовольного Моргана.
– Это ты, старый черт, есиарх, сто чертей тебе в глотку, тут все разворотил? – Морган, хоть и был прижимист, в эту минуту, когда на его душу повеяло негой от уверенности в том, что издержки вечера будут погашены, не мог удержаться от кривой усмешки и грубого, с намеком на дикарскую радость, восклицания в адрес боцмана (словно Морган выражал восторг по поводу способности Червя проявлять подобную удаль).
– Я-я, натюрлих, Нельсон хренов, – ответил ему смеющийся боцман.
– Не называй меня Нельсоном, сколько тебе говорить! – завопил Морган, но боцман и так замолчал, уступая смиряющей силе строгого взгляда Рока. К тому же Питер злобно косился на него, оскорбленный учиненным над ним обманом и жаждуя мщения.
– Ладно, – бросил Рок и мимо официанток, принявшихся убирать зал, направился навстречу авторитету.
Боцману же нужно было уладить свои проблемы.
– Я сейчас, – кивнул он поднимающему раздолбанный стул, вернее, то, что осталось от стула, Дуднику и, покачиваясь, словно шел по палубе корабля, двинулся к столику, за которым сидели горящий гневом Питер и его команда.
* * *
Михей скалил зубы. Он толком не знал Рока, а с теми людьми, которых он не знал, Михей предпочитал держаться так, как если бы существование данного человека казалось ему чем-то несерьезным и смешным. К тому же он явился свидетелем окончания вышеописанной баталии и ввиду этого решил, что Рок и его команда не представляют для него угрозы и, более того, при случае от них можно добиться чего угодно. Эта схема, которой он подчинял свое поведение, являлась, конечно, заблуждением, ибо не учитывала индивидуальной специфики конкретного человека, с которым Михею приходилось иметь дело. Но, несмотря на то что подобное отношение часто вело к проколам, Михей в силу своей упертости и презрения к людям слепо следовал начертанной в его воображении схеме.
– Что это за маскарад? – скривился он, словно был поборником самой строгой морали.
Кроме всего прочего, его раздражало то обстоятельство, что пришедшие к нему на встречу люди вместо того, чтобы тихонько и сосредоточенно ждать его грозного появления, развлекаются, круша мебель и бросаясь бутылками. Ухтыркин молча вторил ему, презрительно топорща верхнюю губу. Два молодчика, один – в тельняшке, другой – в камуфляжном жилете, сопровождавшие Михея в качестве телохранителей, не выражали на своих физиономиях ничего, кроме тупого равнодушия. Словно два зомби.