– Больше всего, – прошептала она, – мне нравится просыпаться по утрам. И ещё не проснувшись, знать, что счастлива, и не помнить – почему. А потом вдруг вспоминать – оттого, рядом ты. Разве не глупо?
Он уже проваливался в сон, улавливая лишь половину её слов, тонул в водовороте бессвязных призрачных воспоминаний. И, перед тем, как водоворот сомкнулся над ним, успел ещё увидеть подброшенного в воздух бродягу, с широко раскинутыми в сторону руками – как у распятого.
* * *
По вечерам на улицы выбирались торговцы фруктами. С веранды Дженни он видел огоньки свечей на их лотках, светлячками уходящие в темноту.
Как-то они с Дженни вышли в ночь. Прошли опустевшим кварталом рынка и попали в торговый центр – в гул голосов, взрывы хохота, толпы людей в дрожащем свете свечей. Мужчины в основном были в футболках с изображением Нджалы, женщины – в дешёвых хлопковых платьях, которые украшал только неторопливый танец покачивающихся бёдер.
Пересекли площадь Нджалы с её современными отелями и кафе, где выходили на вечерний променад (или на охоту) туристы, матросы и дорогие проститутки.
Эбботт отрастил бороду, а Дженни снабдила его одеждой моряка, так что никто не обращал на него внимания. Она даже нашла ему матросскую фуражку, типа той, что носил загадочный персонаж одного немецкого рассказика («Человек в капитанской фуражке»). Эбботту вспомнилось, что персонаж этот имел обыкновение возникать в критические моменты, наподобие олицетворения нечистой совести.
– Это про меня, – пробормотал он, – я их нечистая совесть.
– Ты – кто?
– Человек в капитанской фуражке.
Они миновали площадь, оставив внизу туристов, проституток и огоньки, и поднялись по лестнице, ведущей в парк Нджалы. Эбботт нашёл нужное дерево и залез на него. Винтовка была на своём месте, завёрнутая в промасленную бумагу.
Вернувшись в бунгало, он извлёк её из чемоданчика, вычистил, осмотрел, собрал. Оружие находилось в превосходном состоянии.
– Зачем тебе ещё одна пушка? – спросила Дженни.
– Не знаю. Может пригодиться. Посмотри, красивая ведь штука?
– Красивая. Но мерзкая.
У Нджалы не было женщины.
Посему до трёх ночи он сидел с Артуром и финансовым советником над данными по добыче нефти и урана. Прорабатывались возможные политические выгоды от снижения цен и возможных политических союзов.
В три сообщили из посольства: получена телеграмма: кузен Нджалы, Джозеф Омату планнирует переворот. Нджала незамедлительно разослал приказы шефу полиции и тем из генералов, которым мог более-менее доверять: Омату с семьёй арестовать и расстрелять на месте. Так же поступить и со всеми известными его сторонниками. В районы, населённые племенем Омату ввести элитные подразделения. Любые волнения и попытки мяжежа пресекать быстро и беспощадно.