Я даже не могла его продать кому-нибудь, поскольку никто не должен был знать о моем отъезде. Лучшее, что я могла сделать, – это написать Гарроду за день до отъезда, вложить в конверт деньги и попросить взять Фьюри обратно. А лучше подарить его; мне невыносима была мысль о том, что его могут превратить в рабочую лошадь.
Раза два в ту неделю я заходила к Марку в спальню, когда он одевался, чтобы получше рассмотреть ключи и брелок. Во вторник я вообще не пошла к Роумэну, а вновь поехала в город и купила ещё несколько ключей. Теперь требовалось только подменить ключи на туалетном столике так, чтобы Марк не заметил разницы. Дело нетрудное. Я получила паспорт. Викария в Биркемстэде звали Пирсон. Никого в паспортном отделе не интересовала его подпись. В турагентстве я получила билет и небольшую сумму французских денег. Меня пугало это путешествие, чужая страна, непонятный язык, всего несколько сотен фунтов в кармане и неизвестность в перспективе.
Я гадала, что скажет мама, когда я приеду и сообщу, что последние четыре года она жила на ворованные деньги. Мама жестче, чем кажется на вид. Но все равно я должна ей сказать. Пусть уж лучше она узнает все от меня, чем от полиции.
В понедельник мне с работы позвонил Терри.
– Ты занята сегодня днем?
– А что?
– Нужно поговорить.
– Что случилось?
– Можем встретиться за чашкой чаю? На нейтральной территории.
– Ну, если хочешь… На Сент Олбанс есть кафе «Лайонз».
– Идет. Встретимся в четыре.
Когда я приехала, Терри уже ждал меня. В глазах читалось сердитое выражение, как при разговорах о Марке. Я боялась, что он потребует долг, но Терри про них даже не вспомнил. Заказав чай, он спросил:
– Ты знаешь, что происходит в фирме? Не ты ли, случайно, стоишь за всем этим?
– За чем?
– Ловко придумала! Приезжала ко мне якобы играть в покер, да еще, как мы думали, вопреки воле Марка. И это все для отвода глаз, чтобы шпионить за мной для него?
– Шпионить? Как я могла шпионить?
– Хочешь сказать, ты не знаешь, что Марк продал свою долю в фирме «Ротлэнд»?
– Продал? О чем ты говоришь? Он никогда бы этого не сделал!
– Нет, сделал, или вот-вот сделает. Он сообщил нам сегодня утром на совете директоров. Они с Рексом продают все фирме «Гластбери Траст».
Я уставилась на него.
– Но я думала, вы именно этого и хотели.
Терри рассмеялся.
– Нет, не этого. Ты сыграла с нами подлую шутку. Верно?
Принесли чай. Я налила ему чашку.
– Ты прочитала несколько писем моего отца, он мне рассказывал. И сообщила Марку их содержание.
– И все равно я ничего не понимаю.
– Контроль над фирмой – истинный контроль – всегда был в руках Ротлэндов при содействии Рекса. В этом мало хорошего для любой компании. Но когда старик, отец Марка, начал болеть, он выпустил бразды правления из рук и многие годы дела вел мой отец. Я ему помогал. Но окончательный контроль оставался за ними, хотя они никогда к нему не прибегали. Мы начали создавать крупное, перспективное дело. Но тут вдруг появляется этот флотский лейтенантик и начинает прибирать фирму к рукам; придумывает магазин розничной торговли, важничает, командует так, словно ведет Трафальгарскую битву… Это было особенно невыносимо для моего отца, у которого за плечами тридцатилетний опыт издательского дела и такие знания, которые всему семейству Ротлэндов и не снились.