– Подумайте, девочки.
Когда ужин закончился, Холбрук-старший произнес речь, подводя итог работы за год; вечер был душным, окна пришлось открыть, а поскольку они выходили на Хай-стрит, где всегда большое движение, слышно было плохо. Он говорил:
– Дамы и господа! В четвертый раз я с удовольствием поднимаю бокал за нашим ежегодным праздничным столом и обращаюсь к вам… – Тяжелый грузовик и четыре автомобиля за окном… – в целом неплохой год. Не побоюсь признать, что в июне прошлого года нам пришлось пережить беспокойный период споров по поводу торговли, но, к счастью… – Три мотоцикла. – …и, в конечном счете, решили эти проблемы.
Он включил свою улыбку.
– Для меня, как я уже говорил, большой радостью является то, что наша фирма представляет единую семью. Она не так уж велика… – Спортивный автомобиль, обгоняющий два автобуса. – …к тому же наши показатели идут вверх, к нашему удовлетворению, хотя, естественно, ещё не к полному удовольствию. По сравнению с прошлым годом. – Улыбка его постепенно угасала, пока он сравнивал этот год с предыдущим, и опять зажглась в конце, чтобы показать, что цифры эти его радуют. – За истекший период в нашей фирме заключены три брака, и я прошу счастливые супружеские пары подняться, мы выпьем за их семейное благополучие…
Счастливые супруги встали, им похлопали.
– Шестеро служащих по той или иной причине нас покинули, но пятнадцать новых влились в нашу семью. Мы желаем им… – Несколько машин проехали в обоих направлениях. – …Поднимитесь, пожалуйста, чтобы мы могли на вас посмотреть.
Сидящий рядом мужчина сжал мой локоть. Я убрала руку, но он опять её сжал:
– Вы новенькая, миссис Тейлор. Поднимайтесь.
Я встала позже всех, неуверенно улыбнулась и, случайно поймав взгляд Марка Ротлэнда, тотчас села на место.
После ужина я ненадолго отлучилась, а как только вернулась, Терри Холбрук пригласил меня танцевать.
Танцевал он прекрасно и легко. Мне последние несколько лет танцевать приходилось нечасто, но не потому что я этого не любила. Просто не было времени, и к тому же идти с молодым человеком на танцы значило поощрять его ухаживания. Но я часто мечтала о том, как у меня будет много денег, хорошие платья, бриллиантовое колье, и я отправлюсь на бал, где все будет прекрасно, роскошно, полно красок, музыки, мягкого света – этакая романтическая мечта.
– Тебе уже говорили, какая ты красивая? – спросил Терри Холбрук.
– Не помню.
– Какая скромность! Ладно, не будем говорить о тебе, скажем о платье. Оно восхитительно!
Я купила его вчера, не устояв, потому что оно было таким простым, какими бывают только по-настоящему дорогие вещи. И я решила, что вряд ли кто это поймет. Но мой кавалер прекрасно разбирался в нарядах…