Вот идёт Пантелей Долговязов. Жах! Вот Семён Рытов, Даниил Соловьёв. Жах! Жах! Трофим Фёдоров, Фёдор Трофимов. Жах! Жах!
А вот и дядька Андрей ступает.
Ещё издали видят его Петухов и Лазыкин. «Пропущу», — решает Лазыкин. «Пропущу», — Петухов решает. Поравнялся сними дядька Андрей. Пропустили солдаты его без удара. Только прошёл гренадер, как тут:
— Стой! Назад!
Хитрость солдат офицер заметил. Заставил он дядьку Андрея вернуться назад.
— Бей! — закричал на Лазыкина.
Вскинул тот шомпол. Ударил.
Жах!
— Бей! — на Петрова кричит офицер.
Вскинул тот шомпол. Ударил.
Жах!
Двенадцать тысяч ударов назначили дядьке Андрею. Двенадцать раз он прошёл сквозь тысячный строй солдат. По двенадцать раз опустили Лазыкин и Петухов свои шомпола на его оголённую спину.
И вот теперь оба стоят на коленях.
— Дядька Андрей, прости!
Шевельнулся солдат. Повёл утухающим взглядом:
— За что вас простить, родимые?
— За палки, за палки, — частит Петухов. А про себя: «Помрёт, помрёт не простивши. Грех на душе оставит».
— Так то офицер, — добавляет Лазыкин. — Кабы да по нашей воле…
Привстал на руках страдалец.
— Дурни, за палки давно простил. Но мне — с кем не пошли на площадь, тем упадите в ноги.
Сказал и рухнул опять на пол. Подхватили душу его архангелы.
ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ ФАМИЛЯТ
На юге, во время летних лагерей, в палатке у Сергея Муравьёва-Апостола собирались офицеры-декабристы. Мечтали они о будущем, говорили о планах и целях восстания. Иногда приходили сюда и солдаты. Однако мало свободного времени у солдат. То наряды, то караулы. То строевым, то церемониальным шагом под солнцем палящим ходят: «Выше ногу! Ровнее шаг!» То ружья и сабли чистят.
Вот в Саратовском пехотном полку кто-то из солдат и придумал. Пожаловался он фельдфебелю:
— Господин фельдфебель, господу богу некогда помолиться.
Фамилия у фельдфебеля была Фамилят.
Доложил Фамилят ротному командиру: мол, приходил такой-то солдат, мол, была у солдата жалоба: господу богу некогда помолиться.
— Набожный солдат. Похвально, — сказал Фамиляту ротный. Посмотрел на фельдфебеля, распорядился: — Найти для солдата свободное время.
Через несколько дней другой солдат подошёл к фельдфебелю:
— Господин фельдфебель, господу богу некогда помолиться.
Доложил Фамилят ротному командиру: мол, приходил такой-то солдат, мол, была у солдата жалоба: господу богу некогда помолиться.
— Похвально. Похвально.
Разрешил ротный молиться и этому.
За этими двумя приходили к фельдфебелю третий, четвёртый, пятый. Отпускал своей волей фельдфебель теперь солдат.
Во время следствия оказалось, что посещали палатку Сергея Муравьёва-Апостола именно те солдаты, которых отпускал Фамилят из роты.