Они выволокли заложников на улицу и потащили к стоящей неподалеку «Ауди» золотистого цвета.
– Твоя?! – рявкнул на Пшенкина священник, и тот испуганно замотал головой – мол, моя, берите и что хотите делайте, только в живых оставьте!
Санька заглянул в салон и, не обнаружив шофера, повернулся к другу:
– Мента – за руль! А этого я в багажник! Где ключи, сука?!
Пшенкин вытащил из кармана связку и протянул Саньке. Коробейник выхватил ключи и, в считанные секунды погрузив огромного, грузного Лося в скромный по размерам багажник, запрыгнул на заднее сиденье.
– Теперь гони!
* * *
Они начали приходить в себя, лишь отъехав от Вишенок километра на два.
– Эй, мент! – обратился к старлею пьяный от удачи Коробейник. – Тебе этот, в багажнике, нужен?!
Пшенкин изо всех сил отрицательно замотал головой.
– Зачем ты его вообще взял? – повернулся к другу священник.
– Ты что, Шатун?! Лидера всегда надо выдергивать! Они же бараны! Убери вожака – и все! Останови.
Пшенкин послушно ударил по тормозам и положил ключи в протянутую Санькину руку. Коробейник вылез и, приговаривая под нос что-то нецензурное, выволок Лося из багажника и, поддав пинка под зад, сбросил его с обочины.
– Не будем засорять мусоровозы! – немного истерично рассмеялся он, вернувшись на место. – Гони, шеф! Пятерку сверху положу, если с ветерком подвезешь!
Пшенкин завел машину, и та начала набирать скорость. А отец Василий смотрел в окно и думал. Почему Парфен сказал эту галиматью про код? С какой стати священник должен был знать хоть что-то о денежных делах преступного туза? Да, они просидели у Анзора до утра, да, выпили две бутылки, да, разругались вдрызг и кое к чему пришли. Но это же не повод втягивать его в посмертные разборки. Священник вспомнил, как умирал Парфен – ему было тяжело и бесконечно одиноко, и он так и не раскаялся ни в чем.
* * *
Пшенкин высадил их у дома священника и, бесконечно счастливый тем, что так легко отделался, газанул и исчез в темноте.
– А что, Мишаня, не пора ли нам Бухгалтера навестить? – серьезно, без тени улыбки повернулся Санька к священнику.
– Зачем?
– А затем, что само собой все это дерьмо никогда не закончится. И потом, ты еще не забыл, что у него мои деньги?
– И где ты его найдешь?
– Предоставь это мне. Ты лучше давай-ка чаю организуй.
Отец Василий поставил чайник, а Санька, выпотрошив свой чемоданчик, но ни слова не сказав другу по поводу сломанных замков, по возможности экипировался и пришел на кухню.
– Какой у нас день? – спросил он.
– Ты что, забыл? Ты меня сам сегодня с утра сопровождал. Суббота, мил друг, суббота. Впрочем, – он глянул на часы, – вот-вот начнется воскресенье.