Теперь взрывы повсеместно производят беспорядок и дезинтеграцию, так что этот величайший из всех взрывов должен был явиться кульминацией беспорядка и дезинтеграции. Однако эволюция требует, чтобы Большой Взрыв каким-то образом привел к установлению полного порядка и созданию сложных структур. Поэтому доктор Азимов верит, что первозданное яйцо обладало порядком бесконечно высокой степени, даже не имея структуры.
Здесь мы сталкиваемся с глубокой верой Азимова. Во всех нормальных системах, с которыми работают ученые, «структура» и «порядок» — это в сущности одно и то же и являются эквивалентами «информации», «сложности», «организации», «интеграции» и других подобных терминов. Если бы произошло то, во что верили эволюционисты, первозданное яйцо, несомненно, должно было бы нести громадное количество упорядоченной информации и поэтому бессмысленно считать, что у него не было структуры. Азимов не только верит в очевидную невозможность, но и ставит знак равенства между двумя несовместимыми понятиями («отсутствие структуры» = «высшему порядку»).
Однако доктор Азимов чувствует необходимость в попытке своего рода рационализации, зная, что иначе люди с меньшей верой споткнутся.
«Существование космического яйца само по себе — аномалия. Если общее движение вселенной происходит от порядка к беспорядку, откуда взялся порядок (который, возможно, существовал в космическом яйце)? Откуда он появился?» (там же).
В этом месте Азимов делает еще один скачок веры, предполагая, что Вселенная вместо расширения, — что, как он считает, происходит в настоящее время, — сжималась, и все происходило наоборот, и ее порядок по мере сжатия увеличивался. Чтобы это стало возможным, разумеется, должно было быть привлечено гравитационное сжатие, чтобы удержать все вместе. Проблема с этой верой заключается в том, что общая масса материи во Вселенной в сотни раз меньше той, при которой подобное могло бы произойти. Такая проблема сама по себе не подрывает веру таких людей, как Азимов. Он решает этот вопрос с помощью еще одного акта веры.
«У меня такое предчувствие, что недостающая масса, требуемая для увеличения плотности до соответствующей цифры, будет найдена, и колебания вселенной будут обнаружены» (там же, с. 25).
Предчувствие Азимова, видимо, решает все. Нам, креационистам, трудно верить в то, во что эволюционисты ухитряются верить. Но мы всегда высоко уважали принцип веры, хотя наша собственная вера самая обычная, основанная на таком сильном свидетельстве, которое почти вынуждает верить в Бога-Творца и Искупителя. Мы должны по меньшей мере восхищаться замечательной верой эволюционистов.