Тимофей был человеком из непосредственного ее окружения. Он и юродствовал — существовало и такое понятие, — и считался хорошим художником «живописного манеру», иначе — изменившим традиции иконописи. Но с Прасковьей Иоанновной связан и директор Московского печатного двора, гуманист и просветитель Алексей Барсов, напечатавший антиправительственный памфлет. Как и Архипов, он погибнет в ходе следствия, не выдержав пыток. Его сын Александр, студент Славяно-греко-латинской академии, замешан в переводе того же памфлета. Прасковья Иоанновна удерживает Александра Барсова при своем доме, чтобы уберечь от Тайной канцелярии.
Не к кому-нибудь из царской семьи, но только к царевне обращается за помощью еще один участник дела, бывший ближайший сотрудник Феофана Прокоповича, преданный им Маркел Родышевский. Родышевский и раньше вызывал подозрения тайного сыска своими прозападническими настроениями, и его ждет смерть в равелинах Петропавловской крепости.
И, наконец, один из руководителей «факции» — автор портрета царевны Иван Никитин. Редакционные недомолвки, нарочитые писарские огрехи не могли стереть имени Прасковьи Иоанновны или придать его появлению в деле характер случайности. Да к тому же члены «факции» встречались чаще всего в Измайлове, где царевна постоянно жила, и передавали друг другу варианты пасквилей в Измайловской придворной церкви.
«…По возвращении моем из девятнадцатилетнего странствования в мое отечество, мною овладело желание увидеть чужие страны, народы и нрав в такой степени, что я решился немедленно исполнить данное мною обещание читателю в предисловии к первому путешествию, совершить новое путешествие через Московию в Индию и Персию… Я выехал из Гравенгаги, места моего рождения, 28 июля 1701 года, вечером…» Писавшего эти строки Корнелиса де Брюина отличала редкая для путешественника добросовестность. Его книги о путешествиях сопровождались документальными рисунками, а как художник он умел и в описаниях отметить каждую мелочь. Решение о Московии родилось под впечатлением ходивших по Европе разговоров о Петре, который только что закончил свою первую заграничную поездку.
Привкус экзотики — без него не обходится ни одно описание России заезжими иностранцами тех лет. Сказывалась предвзятость, недолгий срок пребывания и, конечно, изоляция — неизбежное условие всех посольств. Иное дело де Брюин. Его деловитый, испещренный цифрами — всегда точными, фактами — всегда отвечающими действительности, именами — правильно воспроизведенными — рассказ грешит скорее обыденностью.