– Не могу помешать, но могу посоветовать: не делай этого – ради Ивора, – ответила она.
– Ради него?!
– Да, и ради себя также, если тебе не безразлично, как он станет думать о тебе. Ведь никто из нас не знает, когда он вышел от Максины. И виновата в этом ты: я хотела остаться и понаблюдать, а ты настояла, чтобы мы уехали. Понятно? Он мог пробыть там всего десять минут, и мы не сможем доказать обратное, а если он вскоре же ушел, значит, у него было достаточно времени отправиться прямо на улицу Филь Соваж и убить там этого человека. Вот цена твоему «алиби»!
Этими словами она загнала меня в тупик.
– А если при этом он узнает, – продолжала она, явно издеваясь надо мной, – что ты выслеживала его до самого дома Максины, он перестанет уважать тебя. И до конца своей жизни не простит того, что ты опорочила репутацию женщины, которую он боготворит, которую всячески пытается спасти от позора. Он наверняка подумает, что ты сделала это из-за жгучей ревности к ней!
Внутри меня все похолодело. Я задрожала и едва могла вымолвить:
– Ивор должен знать – я не способна на такую низость!
– Думаешь, он считает тебя выше этого? Сомневаюсь. Почему же тогда он нанес тебе оскорбление, предпочтя какую-то актерку?
Это было похоже на пощечину. И я ощутила, как кровь прилила к моим щекам. Они запылали так сильно, что я уже не могла сдержать слез.
– Вот видишь, я права, – торжествующе заявила Лиза, видя меня плачущей. – Теперь ты согласна со мной?
– Возможно, ты права, – прорыдала я. – Я не смогу выступить свидетелем, Ивору это не понравится. Но в остальном я с тобой не согласна. Не будем больше говорить на эту тему, мне очень тяжело… Пожалуйста, Лиза, иди в свою комнату. Я должна побыть одна.
– Очень хорошо! – отрезала она. – Ты сама позвала меня, я к тебе не напрашивалась!
Она круто повернулась и вышла без единого слова, захлопнув за собой дверь.
Я подумала, что могла бы заставить ее отдать мне эту таинственную парчовую сумочку, предложив взамен большую сумму денег: Лиза – странное существо, за деньги она готова сделать многое. Но мне не хотелось торговаться с ней. Гнев и негодование против ее безжалостных слов, которые, очевидно, доставляли ей удовольствие, несколько уменьшили силу моего отчаяния, хотя она отняла у меня последнюю надежду. Да, действительно, мой план был бесполезен, хуже чем бесполезен. Он мог нанести только вред.
И когда я находилась в состоянии полной безнадежности, в моей голове созрел новый план, который и овладел всеми моими мыслями.
Я обязана не поддаваться панике, а во что бы то ни стало попытаться увидеть Ивора и выяснить, чем можно помочь ему. Он должен узнать, что я не против него, а за него, что не верю в его вину и согласна пойти на любой риск, лишь бы облегчить его участь.