– Мы договаривались, – она смотрела ему в глаза, как любят делать обладающие суровым взглядом мужчины.
– Ладно, это я так. Сейчас семь вечера, самый торг. Мне надо идти в зал, а то страждущие будут маяться. У меня самый дешевый товар в городе, а партию в запас мы возьмем вообще задарма: по тридцать долларов за грамм.
* * *
Саратов – миллионный город, лежащий на берегу Волги и зажатый с двух сторон покрытыми лесом горами. Вдоль набережной частный сектор практически стерт с лица земли. Реконструированные особняки купцов сменяются современными многоэтажными сооружениями, плотно заселенными фирмами. Чем дальше от реки, тем шире улицы и спокойнее жизнь. Пояс спальных районов опоясывает центр города. Девятиэтажки, состоящие где из одного подъезда, а где из двадцати, впитывают в себя на ночь усталый людской поток и извергают живую лаву каждое утро.
К спальным районам вплотную подступают либо деревни, либо коттеджи с новыми и старыми русскими.
Поливановка – огромный поселок, состоящий более чем из пятисот домов, расположился на западной окраине города. Здесь еще имеют место быть неасфальтированные дороги и колодцы. В теплое время года живность – от кур до привязанных к вбитым в землю кольям или сваям телят и бычков – появляется на узких улочках и непонятно по каким причинам не заселенных предками полянках. Здесь можно видеть коз, гусей, овец, пьяных мужиков, раздрызганных баб, а также бредущих в никуда наркоманов с ярко выраженными стеклянными глазами и миозом зрачков.
У Совка была трехдверная «БМВ» цвета «валюта». Попетляв по многочисленным улочкам Поливановки, они подъехали к дому, который давно уже требовал ремонта.
Одна калитка чего стоила: перекосившаяся из-за отсутствия второй петли да еще и без доски посередине.
Они не стали стучать, приглашая хозяев выйти и встретить гостей, а сразу же вошли во двор. Свет пробивался сквозь плотно занавешенные окна, обозначая присутствие живых душ.
Ни одна собака не тявкнула, хотя Дарья точно знала, что здесь этих мохнатых тварей водится в изобилии. Только пока они ехали, три или четыре отвязанные шавки изъявили громкое желание попасть под колеса. Здесь же не было ни одной. Вытравили их, что ли?
Постучали в дверь. В небольшом окне, прикрытом каким-то подобием занавески, мелькнула тень, и вот уже скрипучий голос старухи вопрошает вечерних посетителей:
– Вам кого?
– Алексей дома?! – громко спросил Совок и показал пальцем на свое ухо, а потом резанул в воздухе ребром ладони, давая понять Дарье, что бабка ничего не слышит.
– Дома, дома, – бабуля была крохотная, чуточку сгорбленная и голубоглазая.