Устремленные в потолок глаза уже не видели ничего, кроме черной пустоты. И только гниющее заживо тело еще напоминало матери, что она еще жива. И это вызывало в ней отчаяние и злобу.
– Скорее… – шептала она. – Не медли… Забери меня…
Как он это сделал?
Вера зажмурилась, пытаясь представить стоящего перед постелью матери мужчину.
Вот он наклоняется и… кладет свою большую ладонь на ее иссохшее горло…
Нет, зачем ему ее душить, ей достаточно легкого толчка, чтобы она сорвалась туда, где стоит уже одной ногой. Он просто нажал одним пальцем ей на горло…
Да, так оно и было!
Мать захрипела и слегка дернулась, выдавливая из себя последние силы. Ей нужно было помочь израсходовать их, сама она не сумела бы их истратить. Палец задержался на ее горле несколько секунд, во время которых оно судорожно дергалось, словно мать пыталась проглотить последние остатки своей жизни.
Но вот ее тело в последний раз вздрогнуло и затихло.
Он выпрямился, несколько секунд смотрел на нее, словно размышляя, все ли сделал правильно, потом повернулся и вышел из комнаты, а потом и из квартиры.
Вера не сомневалась, что именно так все и произошло.
Она вскочила с кровати и, не одеваясь, бросилась в комнату матери.
Та лежала с открытыми глазами, уставя неподвижный взгляд в потолок. Вере вдруг послышался стон, и она вздрогнула от испуга. Неужели она ошиблась?
Она внимательно всмотрелась в лицо матери. Оно было неподвижно и спокойно. В нем не было ни злобы, ни ненависти. В нем не было даже боли.
Вера поняла, что мать умерла. Она вдруг засмеялась, потом резко оборвала смех и заплакала.
В ее душе жила боль, вызванная воспоминаниями о том времени, когда мать еще была молодой, а она сама – маленькой несмышленой девчонкой, но эту боль смягчало ощущение невероятной легкости и свободы. Эта легкость подхватила ее и понесла, словно зонтик одуванчика, высоко поднимая над землей, на которой остались все ее недавние проблемы…
Весь следующий день ушел у Веры на хлопоты по организации похорон. Она позвонила в похоронное агентство, и оттуда приехала бригада «братьев милосердия», как они ей представились. Вызванный Верой врач констатировал смерть от сердечного спазма и вызванного им паралича легких. Делать вскрытие Вера отказалась. Ей неприятно было даже думать о том, что кто-то будет скальпелем кромсать тело матери, которое и без того уже настрадалось столько, что хватило бы на несколько человеческих судеб.
Честно говоря, ей не терпелось поскорее похоронить мать. Она попросила «милосердных братьев» сделать все побыстрее и обещала заплатить за срочность. Бригадир «братьев» посмотрел на нее осуждающе и проворчал что-то про нехристей, которые не соблюдают христианских обрядов, но деньги взял и сказал, что похороны можно устроить завтра, если, конечно, она добавит еще немного к уже выданной ему сумме. Пришлось добавить. Денег было не жалко. У Веры как раз осталась неизрасходованной сумма, которую она накопила на героин для матери. Деньги в любом случае предназначались ей.