Я сидела в теплых вечерних сумерках, наблюдая за тем, как он мечется из угла в угол, и уже не сомневалась, что этот неугомонный человек и прохожий, едва не угодивший мне под колеса, — суть одно и то же лицо. И тогда я задумалась, какие житейские бури так избороздили морщинами его лицо и превратили его в мятущегося в клетке тигра. Женщине, которая, подобно мне, так хорошо узнала мужчин, догадаться было нетрудно — у этого человека были проблемы с сексом, и очень серьезные. Неухоженная одежда, две комнатки в верхнем этаже явной меблирашки, где он давно уже стал постоянным жильцом, жесткая линия плотно сжатого рта — все говорило об этом. И внезапно я увидела в нем человека, не по своей вине живущего с женой врозь и не желающего идти на сделки с совестью. Что он не страдал от бедности, видно было по его доброкачественной, хотя и неряшливой одежде. К тому же была в нем этакая уверенность в себе, какой не встретишь у неудачников. Что эта ситуация сложилась не по его вине, я увидела по его плотно сжатому рту и твердому взгляду — это был человек с сильнейшим чувством долга. Возможно даже, что свой долг он перевыполнил с лихвой. Женщины — странные существа и далеко не всегда ценят мужчину за его добродетели. И все же я решила, что мужчина с такими руками не может быть глух к проявлениям чувств. Наоборот, он должен быть в высшей степени чувствительным. Прибавьте к этому живость, на которую указывали его быстрые порывистые движения и притягательная сила, явно заключенная в этом крепком, мощном теле, — и вот вам объяснение изрезанного морщинами лица и несчастных глаз.
И это вернуло меня к моей собственной проблеме. Не личной, ибо личных проблем у меня не бывает, но к проблеме, которую представляла собой моя работа. Я должна была, используя собственный жизненный опыт, найти решение именно таких головоломок, воплощением которых был этот человек. Глубоко порядочный, в этом я была уверена, но сломленный житейскими обстоятельствами и разочарованный жизнью во всех ее естественных и благородных проявлениях, именно в силу своей порядочности. Что можно сказать такому человеку? Велеть ему стать бесчестным? Вряд ли это разрешило бы его проблемы. К тому же он почти наверняка занимает такое положение в обществе, что никогда на это не отважится. Проблема трагическая, одна из тех, разумного решения которых не в силах предложить даже религия, проповедующая любовь, если только не считать разумным решением благие пожелания заняться самосовершенствованием.
Однако могла ли я, язычница, предложить более разумное и полезное решение? Ибо этому человеку выпало жить в христианской стране и столкнуться с гневом разъяренной толпы, прояви он малейшее инакомыслие. Кажется, еще мистер Гладстон сказал в 1884 году, что нет ничего более ужасного, чем человек, преследуемый стадом обезумевших баранов. А уж кому это лучше знать, как не ему, — ведь сам он был великим апостолом евангелического благочестия среднего класса.