И вот, наши многострадальные современные Улиссы вынуждены прокладывать себе путь между Сциллой воздержания и Харибдой распущенности. Известный авторитет в этой области прочитал однажды целую лекцию о пределах распущенности. Лично я придерживаюсь мнения, что стоит раз вступить в эту игру, и о каких-либо пределах не может быть и речи. Точно так же, по-видимому, нет пределов и воздержанности, если уж человек ступил на эту стезю. Что до меня, то я всегда считала, что истинный секрет жизни заключается в точном знании, где и на чем остановиться, независимо от того, отклоняетесь вы влево или вправо.
Но даже если допустить, что я явлюсь ему как жрица матери-природы и открою, что вполне возможно черпать блага жизни полной чашей, — какова будет ответная реакция? Разве я не погублю все еще в зародыше? Как мудры были Те, Кто направил меня сюда, говоря: «Не проповедуй Закон, но будь сама его примером».
В сумерках налетел прохладный ветерок, и сидеть на причальной тумбе стало как-то неуютно. Рано или поздно мне все равно надо будет осваиваться с новым обиталищем, и чем раньше я начну, тем скорее закончу. Да и продолжать наблюдение за человеком на том берегу тоже не имело смысла. Он все еще метался из угла в угол, словно тигр в клетке, и, похоже, собрался так провести всю ночь. Полная Луна уже поднялась над крышами, к счастью, так как на верфи не было фонарей, а прогнившие доски были не лучшим местом для моих легких туфель.
Я медленно зашагала вдоль улочки. Несмотря на теплый вечер, все окна были целомудренно зашторены. За одним из окон кто-то старательно разучивал на фисгармонии мелодию духовного гимна. Я думала о том, какая жизнь течет за этими фикусами и геранями, и скрываются ли за ними человеческие существа, не желающие мириться с обстоятельствами и стремящиеся к той жизни, в которой им было отказано. Между интеллигенцией страны и ее заурядными обывателями всегда существует дистанция в целое поколение, и еще одно — между крупными центрами и провинцией, и еще одно — между провинцией и глухими задворками. Так что в одной и той же стране и в одно и то же время разница между социальными условиями может составлять добрую сотню лет. И вполне возможно, что большинство тех, кто живет за этими плотно зашторенными окнами, довольны собой и благодарят Бога за то, что не о них пишут досужие воскресные газеты. Но не исключено и то, что из двадцати с лишком домов даже на этой короткой улочке был по крайней мере один, чьи шторы скрывали маленький ад.
Обернувшись, чтобы закрыть за собой тяжелую дверь, я бросила взгляд вдоль улицы и дальше, за реку, и мне показалось, что даже сквозь густеющий над рекой туман я вижу, как в одном из освещенных окон верхнего этажа по-прежнему мелькает беспокойная тень. Затем я заперла тяжелые засовы и вошла в большой зал.