– Я долго спала? – спросила Мелида, проснувшись, таким слабым голосом, что едва можно было расслышать.
– Нет, дитя мое, – ответил доктор, гладя правой рукой светлые волосы дочери, а левой прижимая ее к сердцу. – Ты проспала только час. Как ты себя чувствуешь?
– Мне лучше, – отвечала та. – А вы, матушка, как себя чувствуете? – Мелида поискала глазами мать, которая лежала напротив нее.
– Я страдаю, моя милая девочка, не имея сил дотащиться до твоей постели, – простонала та.
– Бедная мамочка, ноги и сердце у вас совсем неподходящие для моряка, – попыталась улыбнуться Мелида.
Тонкий, мелкий, частый, как туман, дождик боролся с ветром. День стоял пасмурный и унылый, но все же Мелида пожелала встать.
Эмерод приготовила все для ее туалета и помогла подняться с постели.
Молодая девушка надела пеньюар, принялась расчесывать свои длинные волосы, но вдруг с отчаянием сказала Эмерод:
– Я не могу больше стоять, ноги не держат меня. Эмерод поддержал ее в тот момент, когда она готова была упасть.
– Зачем же ты хотела встать?
– Чтобы увидеть, до какой степени слабости я дошла, – сказала грустно Мелида, – ты видишь, у меня остались силы только на то, чтобы умереть.
– Замолчи, замолчи! – вознегодовала Эмерод, прижав руки к ее губам. – Ты думаешь – у меня железное сердце?
– Нет, – ответила Мелида, поцеловав ее руку и тут же оттолкнув, – нет, но я знаю, что ты сильна духом. Ты самая мужественная в семье. Так вот, приготовься к мысли потерять меня. Я чувствую, что мне уже недолго жить. Я только хочу приехать в Англию.
Она глубоко вздохнула и замолкла.
– Где у тебя болит? – испугалась Эмерод. – Я хочу, чтобы ты поговорила с отцом.
– У меня болит везде. Страшные события поранили мое сердце, память меня добивает.
– Ты не любишь нас, – упрекнула сестру Эмерод.
– О, я люблю и вас, и жизнь, но разве я не самая несчастная из женщин. Отец твердит о радости, которая ждет меня в Англии. Но разве я не знаю, что это невозможно. Вильям был увлечен великодушным порывом, но он может пожалеть об этом. Не будет ли между нами постоянно стоять тень повешенного? О! – воскликнула она, закрывая лицо руками. – Я буду видеть его перед собой до могилы!
Эмерод разжала руки сестры – та потеряла сознание.
Сестра с минуту созерцала ее прекрасное лицо, казавшееся мертвым.
– Боже милосердный! – всполошилась она. – Не будет ли для нее счастьем смерть?
Затем, упрекнув себя за подобную мысль, она позвала отца на помощь и стала целовать сестру, умоляя прийти в себя.
После ужасной сцены, происшедшей на ее глазах, у Мелиды появлялись моменты, во время которых она теряла память.