– Нет-нет. Это было только один раз, это была ошибка.
– Вы же понимаете, что не сможете с этим жить, Аллика. Вы должны сказать мне. Скажите мне, что она сделала с вашим маленьким мальчиком, с вашим сыном.
– Ей было всего семь.
Увидев, что Аллика готова надломиться, в разговор вступила Пибоди. Она подошла к Аллике и села рядом.
– Вы ее мать, вам хочется защитить ее. Вы хотите поступить правильно по отношению к ней.
– Да. Да-да, конечно.
– Вы ведь и Тревора хотели защитить. Поступить правильно по отношению к нему. Если вы сейчас скажете правду, это будет правильно по отношению к ним обоим.
– Это же мои дети.
– Что случилось тем рождественским утром, Аллика? – спросила Ева. – Что случилось с Тревором?
– В рождественское утро дети просыпаются рано, – прошептала Аллика. Слезы катились по ее лицу, она их не вытирала. – Это естественно. Столько волнений, ожиданий. Рэйлин вошла к нам в комнату. Она вошла, забралась на постель. Такая взволнованная, такая счастливая. Мы с Оливером встали. Мы встали, Оливер сказал, что пойдет разбудить Трева, и мы все вместе спустимся вниз, посмотрим, что принес нам Санта.
– Где была Рэйлин? – напомнила Ева.
– Рэйлин оставалась со мной. Я взяла халат. Она подпрыгивала от нетерпения, хлопала в ладоши, такая счастливая, ее личико буквально сияло. Так и должно быть с маленькой девочкой в рождественское утро. И тут я увидела… я увидела, что на ней розовые тапочки. Маленькие розовые тапочки. Я положила их в ее рождественский чулок накануне вечером. Мы как-то раз ходили по магазинам, она их увидела, и они ей ужасно понравились.
Лицо Аллики вдруг лишилось всякого выражения. Она как будто забыла, о чем говорила.
– На Рэйлин были тапочки, – подсказала Ева.
– На них были блестки, они все были усыпаны блестками. Блестками было выложено ее имя. Ей нравились вещи с монограммой, с ее именем. Я только собралась что-то сказать… сказать, что она не должна была спускаться одна. Мы же с папой обещали, что спустимся вместе с ней, как бы рано она ни встала. И тут я услышала крик Оливера. Он так кричал, будто его сердце разорвалось. Я услышала, как он бежит вниз по лестнице. Я тоже побежала. И я увидела… Мой мальчик. Оливер держал на руках моего мальчика у подножия лестницы. Я побежала вниз. Он был холодный. Мой дорогой маленький мальчик. У него на лице была кровь, и он был уже холодный.
– А что делала Рэйлин?
– Я не знаю. Я… все расплылось. Оливер плакал, а я… мне кажется, я попыталась взять у него Трева, но Оливер держал Трева так крепко… Так крепко. Я побежала к телефону и вызвала «Скорую», а Рэй…