— Ну, ты сказанул! — не удержался Пиндрик. — Я прямо школу вспомнил. Наша историчка за такой ответ пятерку бы поставила.
— Ладно тебе, перестань, это Аникеев говорил. Да ты и сам прикинь, ведь только говоря по-русски, азербайджанец, скажем, может договориться с армянином, а чечен с ингушом. Ты вспомни Самашки, Игорь, наши их напалмом поливали, а эти чечены все равно ингушей ненавидели сильнее, чем русских… Да, брат, Советского Союза нет давно, но про объединяющую роль русского народа и русского языка мы зря забываем. Это я тебе точно говорю.
Вот такой разговор получился. Когда времени нет абсолютно, все на ушах стоят и хочется за несколько секунд понять самое главное, Борька иной раз умничать начинает.
А впрочем, может, это и было самое главное?
На кого они только не работали все эти годы, на чьей только стороне не воевали! Бывало, что и просто за деньги — за чьи-то огромные, и за свои, которые считали достойной платой за труд и риск…
А бывает ли достойная плата за гибель друзей?
Здесь же, по крайней мере, не о деньгах начинали говорить в первую очередь.
* * *
— Мне нравится эта контора, — признался вдруг Пиндрик Шкиперу.
— Мне тоже, — сказал Володька. — Вот это, брат, и настораживает по-настоящему.
Конечно, Шкипер был прав. Решено — сделано. Они возьмутся за эту работу, но они ни в коем случае не должны забывать: их только пятеро. Все остальные — враги. Все.
По крайней мере, могут оказаться врагами.
* * *
Циркач и Крошка прилетели поздно вечером: деревня есть деревня. Андрюху там, оказывается, по лесам и полям искали. А вот Фил из своей загранки появился на Арбате существенно раньше. Ну, ещё бы! Пиндрик и Шкипер своими ушами слышали, как Алексей Филиппович выяснял, какой ближайший к Анталье военный аэродром. Оказалось, это какая-то авиабаза НАТО с труднопроизносимым турецким названием. Звоня в Вашингтон, Мышкин беседовал по-английски, а с Брюсселем говорил уже по-французски. (Профессор не профессор, а полиглот, ядрена вошь!) В общем, пока Фил ехал на такси до этой самой авиабазы, договаривающимся сторонам уже удалось найти консенсус, и натовские генералы дали коридор на Москву. Вот только садиться пришлось почему-то в Мигалово под Тверью, ближе не получилось, но и тут беды никакой — с того же аэродрома вылетел скоростной вертолет и доставил Петю Головленко почти в центр Москвы, на Ходынское поле, то есть туда же, куда чуть позже привезли и Циркача с Крошкой.
— Да, ребята, такого уважения к нашим скромным персонам я, пожалуй, и не припомню, — резюмировал Большаков, когда они, наконец, собрались все вместе и обменялись предельно краткими рассказами о своих романтических путешествиях.