Так вот, если всех считать, то циферка наша за полтора триллиона шагнет. Интересная арифметика, правда? А теперь прикиньте, какая часть от этих сбережений тратится в течение года? Люди, конечно, все разные. Есть гобсеки, у которых девяносто девять процентов в сундуке. Есть почти нищие, которые откладывают только на гроб. Есть полунищие, которые откладывают на крупные покупки. Есть бизнесмены — эти откладывают необходимый минимум, а все остальное пускают в оборот. Наконец, есть просто люди со средним достатком, которые держат в чулке не больше пятнадцати-двадцати процентов годового дохода и, соответственно, годовых расходов. В общем, заверяю вас как экономист, по среднему значению выходит, что годовой оборот наличных денег раза в два превышает объем «матрасных» сбережений. Теперь уменьшим эту цифру примерно на треть, потому что как раз такая часть денег населения крутится в официальной сфере, облагаемой налогами. И, наконец, умножим минимум на три, а то и на пять, потому что кроме эмиссии банка США, есть ещё эмиссия Центробанка России…
— Склифосовский, помедленнее, пожалуйста, я записываю, — непочтительно перебил его Шкипер.
Возможно, у него рука вдруг резко заболела, и не было уже никаких сил выслушивать нудную лекцию, а возможно, Володька самый простой из нас — что думает, то и говорит: мол, хочешь объяснить что-то — излагай коротко.
— Ну, извините уж за подробности, — поморщился Павленко. — Просто без них любая цифра враньем покажется, вот я и решил расшифровать кое-что. Я хочу, чтобы вы поняли, из-за чего весь сыр-бор. Деньги, за которые мы сегодня с Мышкиным воюем — это триллионы долларов. И они реально определяют погоду в российской (да и не только российской) экономике. От того, чья возьмет, будет зависеть очень многое, поверьте. Рядом с этим штурм моей резиденции на танке — ерунда, цветочки. Ягодки ещё впереди. Совершенно не удивлюсь, если Мышкин швырнет куда-нибудь нейтронную бомбу, а то и спустит на «Феникс» облако ядовитой саранчи или стаю зачумленных крыс.
— А по-хорошему никак нельзя? — спросил вдруг Фил.
Я понял, почему именно он. Я тоже хотел спросить про Ёжика. Ведь это именно он, по словам Фила, придумал, как помирить теневое министерство торговли с теневой налоговой инспекцией.
— Можно, — сказал Павленко. — Конечно, можно. Только для этого надо засунуть все амбиции себе в задницу. У коммунистов это хорошо получается. Их семьдесят лет муштровали. А мы, демократы, высшей ценностью считаем свободу. В том числе и свободу выбора. Свободу мнений. Вот от этого переизбытка свободы и рвем друг друга на части. Аникеев ведь так и умер, уверенный в своей правоте. Свободный рынок — и никакого регулирования. Дикий капитализм — навсегда! Он так и не захотел понять, что во Всемирную торговую организацию входят страны с развитой сетью супермаркетов, а не грязных базаров, заполненных полууголовным элементом.