Чарлз остановился, почти не воспринимая продолжающиеся нравоучения матери. Сейчас они находились в центре холодного великолепия парадного холла. Их окружали белые с позолотой стены, а с потолка смотрела, самодовольно улыбаясь, пышнотелая Европа. Ее роскошные ноги обхватывали быка, погруженного в морские волны.
Чарлз отпустил руку матери, снял верхнюю одежду и протянул ее ближайшему лакею, едва слушая нескончаемые сетования, которые окончательно истощили его терпение. Он шагнул к матери и, прервав на полуслове, наклонился к ее уху, прежде чем она успела отступить.
– Я не ваш муж, – прошептал Чарлз так тихо, чтобы никто другой не мог услышать. – У вас нет основания беспокоиться, так как мое отсутствие не означает измену вам.
Леди Эджингтон отшатнулась, слегка вскрикнув, и лицо ее побелело, как мрамор, а на щеках вспыхнули красные пятна. Чарлз почти пожалел, что сказал ей это, – но только почти. Он вспомнил, как, будучи мальчиком, страдал, сидя по вечерам за столом и чувствуя спазмы в животе от голода, тогда как суп давно остыл и жаркое пересохло, а его мать беспокойно металась в столовой, дожидаясь мужа, который сильно опаздывал, если вообще собирался приехать.
– Как ты смеешь говорить мне такое?! – задыхаясь, сказала она, хотя нисколько не оскорбилась и не ужаснулась. Ее слова звучали скорее жалостным призывом соблюдать приличия, только приличия, поскольку формальности имели для нее первостепенное значение. – Как ты смеешь так разговаривать с матерью?!
Чарлз вздохнул, внезапно почувствовав усталость. Его слова ничего не могли изменить.
– Я поем в своем кабинете. Пейте чай, мадам, или ужинайте, так как уже довольно поздно. И не ждите меня. – Он сардонически приподнял бровь. – Я уверен, что Милли еще не ела.
Леди Эджингтон ничего не сказала, и Чарлз, повернувшись, начал подниматься по лестнице; его шаги эхом отражались в холле, в то время как мать наблюдала за ним снизу бесстрастным взглядом.
Чарлз прошел по восточной галерее, минуя дверь в комнату сестры, и в самом конце достиг крыла, которое занимал после смерти отца. Чарлз не стал выселять мать из ее апартаментов, где она располагалась вместе с мужем, и не особенно хотел класть голову на подушку отца, поэтому переместился из своей спальни в апартаменты из четырех комнат, которые когда-то предназначались лорду одного из прежних поколений Эджинггонов и где была предусмотрена отдельная лестница, ведущая вниз, в библиотеку, и вверх, на второй этаж.
Он открыл дверь кабинета. В камине пылали раскаленные угли, и газовые светильники ярко освещали пастельные тона холодных стен. В этой комнате странным образом сочетался стиль эпохи Тюдоров со стилем барокко. Высокий, обшитый панелями, белый потолок украшала позолота, что было типично для начала семнадцатого века, а тяжелая мебель из белого клена с полосками, характерными для ценного сорта кленовой древесины, придавала комнате необычный иид в век красного дерева.