Но за мной Молот всегда признает силу, идет это с детства, когда меня было проще убить, чем победить.
Тут мысли мои стали путаться.
Давно не чувствовал себя таким слабым и беспомощным, ощущения внутри были неприятными и болезненными. Никогда не любил магию!
Камень на мне уже раз использовали такой же, тогда в драке мне живот располосовали… Я уже умирал, когда Молот на себе притащил меня к отцу, тот послал моего друга за лучшим лекарем нашего города, и меня таким же камнем вытаскивали с дороги, ведущей в верхний мир. Я тогда далеко по ней прошел, все думали, что не вернусь. Но магия меня возвратила.
Я после того лечения три дня встать не мог с кровати, а на четвертый бегал как ни в чем не бывало. Так будет и теперь, слабость пройдет, нужно только подождать…
Ночью я проснулся от истошных криков и рева тревожного рожка – на лагерь снова напали. Мятник, который спал возле костра, сразу залез к нам в фургон и зажег лучину:
– Вы живые?
– А что, есть сомнение? – сонным голосом поинтересовался Молот.
– Есть, – признался возница. – На караван снова напали упыри.
– Ну и плевать! – не сговариваясь, дружно рявкнули мы с Молотом и переглянулись, поскольку всегда хорошо понимали друг друга. – Гаси свою лучину, спать будем. Пусть без нас разбираются, а то снова говорить начнут, что все из-за нас происходит. И так уже два нападения, считай, вдвоем отбили, а нам вместо благодарности – одни угрозы да подозрения.
– Как скажете… – пробормотал Мятник, но лучину затушил и уже из темноты робко спросил: – А можно я с вами побуду?
– Ты же сам говорил, что возле нас самое опасное место?
– Опасное-то оно опасное, но и вы ребята не промах, сами же сказали, что два нападения отбили. Лучше с вами – если понадобится, вы и это отобьете.
Я слышал, как на крыше топтался охранник, стрелял из лука и что-то орал непонятное. На всякий случай я достал меч из ножен и положил рядом. В темноте послышался стук, это Молот подложил под голову свою дубину.
Так и лежали во мраке, слушая истошные крики, потом кто-то разжег костры, и по полотняной стенке фургона стали метаться тени, словно игры из детства, тогда отец мне подобные представления показывал. Постепенно все стихло, стрелок наверху перестал орать и топтаться, и я снова заснул.
Утром, когда я выбрался из фургона на мокрую от росы траву, отодвинул щит между возами и побрел в белесой и промозглой от сырости полосе тумана к реке умываться, я вспомнил очередной кошмарный сон, который мне снился всю ночь с небольшими перерывами.
Снились мне жрецы и кусочки бронзы, которые сами собой складывались в единое кольцо, без каких-либо швов и следов разлома. После того как кольцо стало целым, за него дернули, и поднялась огромная каменная плита, а из-под нее полезли всевозможные жуткие создания, с торчащими отовсюду острыми клыками и когтями. Всего через пару мгновений звери залили каменный пол храма кровью и навалили на него огромную груду тел в желтых балахонах, а потом зверье двинулось ко мне, я же не мог двинуться, словно что-то держало на месте. Меня убивали, и каждый раз по-иному. Во сне я оживал и ждал следующей мучительной смерти от другого зверя.