Дарен прекрасно помнил ночь своего пятнадцатилетия, когда он стоял, глядя на собственное отражение, и думал, что все предопределено. Он представлял себя взрослым, в полной мере услышавшим Зов Крови, окунувшимся в безумие Темной магии, быть может, даже прошедшим посвящение в Магию Врат - наследство своей матери, из-за которого она и стала «изящным цветком», игрушкой Амадея Тартиса - и думал о том, чтобы убить себя.
Просто разбить зеркало, и длинным холодным осколком провести себе по горлу, по сонной артерии, чтобы наверняка.
Он думал и думал об этом, представлял, как острие войдет в его плоть, как горячая кровь зальет все вокруг, и улыбался. Это будет хорошо. О да, Дарен знал, что это будет замечательно.
Его собственный выбор.
Если бы не Кларисса, он, быть может, и сделал бы это. Но нет, Дарен не собирался оставлять ее одну с Амадеем.
Он отвечал за жизнь и безопасность своей матери. Как сейчас, здесь, он отвечал за Иласэ.
Это не означало, что Дарен перестал ненавидеть ствур, вовсе нет, но почему-то он не мог больше ненавидеть эту девчонку. Он будет заботиться о ней, и даже если, когда-нибудь, в отдаленном будущем, когда начнется неизбежная новая война, они убьют друг друга…, сейчас, с его стороны, она в безопасности.
Дарен придвинулся к оленю ближе, заходя с подветренной стороны, надеясь, что переменчивый ветер не решит именно в этот момент сменить направление. Что-то мелькнуло на переферии зрения, какая-то неясная тень, проблеск желтых глаз.
Дарен замер - он видел подобное движение уже несколько раз сегодня. Что это было: еще один хищник, претендующий на добычу? Падальщик?
А потом все сложилось: этот же блеск, такая же тень, такой же неясный шелест - именно эти существа уже вторые сутки идут следом за ним и Иласэ.
Они следовали за ним? Или за оленем? Может, они и ранили животное? Подождите-ка…
Олень - наживка, на которую они увели его от Иласэ! Заставили оставить одну…
Прошлой ночью она сказала:
В лагере кто-то есть. А еще раньше: Я видела большого белого волка вчера, прежде, чем ты нашел меня. Мне пришлось бежать от него.
Дарен ощутил, что бледнеет.
«О, нет! Во имя Первых, нет!». И он метнулся назад, к лагерю.
* * * * *
- Та-арти-ис!!! - отчаянно закричала Иласэ, а волки продолжали сужать вокруг нее свой круг, медленно, равномерно.
- Он тебя не слышит, - проговорил рядом с ней певучий голос.
- Оставьте меня! - крикнула Иласэ, - я ничего вам не сделала!
Один из волков прыгнул на нее, Иласэ резко развернулась, и зверь попятился, не спуская с девушки горящих зеленоватым золотом глаз. Еще один, и еще. Они заставляли ее вертеться на месте, играли с ней. То и дело Иласэ слышала насмешливый волчий смех.