– Санька, привет! Привет, солнышко, входи скорее мне холодно!
Даже заспанное Катькино лицо казалось прекрасным, даже в спутанных непричесанных волосах находила она непередаваемую прелесть. Как было устоять перед ее красотой мужчинам, если она – женщина – и то млела, рассматривая подругу с ревностной доскональностью…
Катька открыла ей не сразу. Вопила из-за двери, что сейчас, сейчас, погодите только, куда-то запропастились ключи и все такое. Из этих ее воплей Александра поняла, что Катерина ночевала дома одна. При матери и больной сестре та никогда не позволяла себе подобных воплей. Да мать Катерины и сама бы ей открыла, вставала та очень рано, а теперь шел уже одиннадцатый час.
Катька приоткрыла дверь, высунув в щель точеный носик в очень аккуратных и очень симпатичных веснушках, будто специально кем распыленных для придания ее облику еще большей эротичности, хотя куда уж больше…
Втащила ее в квартиру, захлопнула дверь и тут же, без стеснения пошла на кухню, представив ей на обозрение свое абсолютно голое и абсолютно совершенное тело.
– Ты чего это с самого утра приперлась? – с непередаваемой небрежностью, как могла только она, поинтересовалась Катька, припадая пухлым со сна ртом к носику чайника. – Случилось чего?
– Почему сразу случилось? – Александра обессиленно уселась к круглому столу, стоящему возле окна в их кухне и тут же отвернулась.
Ну не могла она смотреть, как ползет по загорелой, неприлично высокой и неестественно твердой Катькиной груди оброненная ее ртом капля кипяченой воды. Ну, больно просто было ей и от вида ее тела, живого, трепетного и до бесстыдства сексуального, и от того еще, что Катька, кажется, совершенно не была ничем опечалена.
Тут же в голову настойчиво постучался омерзительный вопрос: а как же Ромкин труп на ее даче?! Как она его воспринимает? Как нечто само собой разумеющееся, или как?!
И очень хотелось спросить Катьку именно об этом, но спросила отчего-то о другом.
– Кать, ты это… – Губы не слушались, расползаясь в разные стороны, будто и не губы это были, а подтаявшее желе. – Кать, ты снова была с ним, да?!
Красивое гибкое тело Катерины едва заметно вздрогнуло и всего лишь на секунду напряглось. Чайник в ее руках чуть дернулся, и еще одна капля, покрупнее предыдущей, сползла между ее грудей к совершенному пупку, в котором поблескивал непонятного происхождения камешек. Неужели бриллиант?
Отвечать подруга не торопилась. Поставила чайник, и не поставила даже, а швырнула его на газовую плиту. Медленно повернулась на пятках, которые всегда напоминали Александре два крупных розовых лепестка, до того были бархатисты и ухожены. Потом уселась к столу напротив Александры, без стеснения пристроив свою голую грудь прямо на клетчатой скатерти. Посмотрела на нее, как на больную и спрашивает: