Горная Чечня. 21 мая
– А ну, пошевеливайся! Нет у меня времени на твой отдых!…
Атисов стоял на четвереньках, жадно хватал ртом воздух, и, похоже, никакие грозные окрики с рывками короткой веревки подействовать уже не могли. Усман замахнулся, но бить не стал, а только зло сплюнул под ноги и тоже уселся на камни.
"Ладно, несколько минут ничего не решат. Пусть, шакал, передохнет. А то еще сдохнет по дороге, и никакого проку я с него не поимею, – подумал он, отстегивая от ремня фляжку. – Да и мне пора передохнуть – столько часов на ногах!… Скоро и я, высунув язык, упаду на четвереньки – совсем сил не останется идти…"
Чуть больше часа назад они миновали большой приток Шароаргуна. Этим притоком был тот самый Хуландойахк, на берегах которого неверные утроили хитрую засаду соединению Ризвана Абдуллаева. Там-то Касаев и потерял свой глаз… Вспоминать те черные дни не хотелось, потому, не взирая на усталость, он не пошел берегом той реки, хотя путь вдоль Хуландойахка до границы был короче на пяток километров. Подгоняя пленника, он шел без остановок, стараясь побыстрее проскочить проклятое место…
Съестные припасы иссякли ранним утром, сигареты кончились несколько дней назад. Хорошо хоть вода находилась постоянно под боком – маршрут проходил вдоль полноводного Шароаргуна. А скоро предстояло повернуть на юг – вон уж и ущелье видать, где бежит навстречу мелкая Данейламхи. Не боле двух километров осталось, а там и до Грузии рукой подать.
Касаев сделал несколько глотков из фляжки и, почувствовав умоляющий взгляд Атисова, демонстративно отвернулся. После провального визита в Шарой незачем было задабривать эту продажную тварь, прислуживавшую федералам. Пусть радуется, что не пристрелил на опушке того лесочка…
– Вставай, – рявкнул он вскоре.
А, допив последнюю воду, еще с минуту смотрел в сгорбленную спину пленника, кое-как поднявшегося и едва волочившего ноги по каменистому склону. Руки его опутывала веревка – на узкой горной тропе временами требовалось балансировать, держать равновесие, чтобы не скатиться на дно ущелья, но даже эта опасность не останавливала Усмана – рук Атисову он не развязывал ни на минуту. Сбежать этот изнеженный городской жизнью чинуша, не отличавший севера от юга, не знавший рек, перевалов и высот – не мог. Однако накопившаяся в душе Касаева злость за все несчастья с лихвой вымещалась на пленнике…
До слияния Шароаргуна с южным притоком оставалось не более полукилометра. Где-то южнее – в четырех-пяти километрах от места встречи двух рек находилось разрушенное село Хуландой.