Все еще изучая меню, Ребус решил, что будет лучше, если она закажет за них обоих. Он взглянул на нее.
– Я пытаюсь не думать о том, удастся или не удастся мне раскрыть преступление, – сказал он, – я просто делаю свою работу, медленно, шаг за шагом.
Официант поставил на стол напитки:
– Вы готовы сделать заказ?
– Пока нет, – сказал Ребус, – можно еще пару минут подумать?
Лиза Фрейзер разглядывала его в упор через стол с довольно узкой столешницей. Пальцами правой руки она водила по краю стакана буквально в двух сантиметрах от его левой руки. Ребус чувствовал прикосновение ее коленей. Все остальные столы в зале казались больше, чем этот, и кабинки – более освещенными.
– Фрейзер – это шотландское имя, – сказал он, чтобы заполнить паузу.
– Верно, – ответила она, – мой прадед приехал из городка под названием Киркалди.
Ребус улыбнулся. Она произнесла слово так, как оно писалось.
– Керколди, – поправил он и добавил: – Я родился и вырос недалеко оттуда. В пяти или шести милях, если быть точным.
– Правда? Вот это совпадение! Я там никогда не была, но мой дедушка рассказывал, что там родился Адам Смит.
Ребус кивнул:
– Только не ждите от него слишком многого. Хотя это неплохой крошечный городишко. – Он поднял стакан и покрутил его, наслаждаясь мелодичным позвякиванием льда о стенки.
Лиза наконец принялась изучать меню. И вдруг она заговорила, не поднимая глаз:
– Зачем вы здесь? – Вопрос был настолько неожиданным, что буквально ошарашил Ребуса. Что она имела в виду? Зачем он здесь, в ресторане, или зачем он в Лондоне, или зачем вообще живет на планете Земля?
– Я здесь затем, чтобы найти ответы на некоторые вопросы. – Ему понравился собственный ответ; таким образом он убил сразу трех зайцев. Он поднял стакан: – За психологию.
Она тоже подняла стакан. Лед нежно позвякивал о стекло.
– За то, чтобы постепенно найти ключ к разгадке.
Оба выпили. Она снова уткнулась в меню.
– Итак, – сказала она, – что мы будем есть?
Ребус знал, как управляться палочками, но сегодня вечером, пожалуй, не стоило и пытаться. Он не мог ухватить ни лапшу, ни кусочки утиного мяса, беспрестанно ронял еду на стол и расплескивал соевый соус по всей скатерти. Чем чаще это случалось, тем больше он расстраивался, а чем больше он расстраивался, тем хуже у него получалось. Наконец он сдался и попросил вилку.
– Никакой координации, – объяснил он. Она улыбнулась понимающе (или сочувствующе?) и подлила чаю в его миниатюрную чашечку. Он ощущал, как ей не терпится рассказать ему о том, что ей, по ее мнению, удалось узнать об Оборотне. Пока они расправлялись с крабовым супом, оба поддерживали вежливый светский разговор: о прошлом, о планах на будущее. Ребус поддел вилкой микроскопический кусочек мяса и спросил: