Его переполняло желание доставить ей удовольствие. Ее удовольствие стало его единственной целью, и он трудился без устали. В комнате стало жарко. Очень жарко. Они двигались в едином быстром ритме, чувствуя друг друга, угадывая желания друг друга. Когда он нечаянно стукнулся носом о ее подбородок, они оба тихо засмеялись и потерлись лбами. А когда чуть погодя он отправился на кухню в поисках холодильника и глотка чего-нибудь освежающего, она последовала за ним и сунула в рот кубик льда, прежде чем поцеловать его, а потом, ведя по его телу губами и опускаясь все ниже и ниже, встать перед ним на колени.
Вернувшись в постель, они пили ледяное белое вино прямо из бутылки и целовались, а потом снова занялись любовью.
К тому времени напряжение, которое они испытывали поначалу, пропало, и они начали по-настоящему наслаждаться друг другом. Она оказалась сверху, нагнулась над ним, двигаясь все быстрее и быстрее, пока он, обессилев, не откинулся навзничь, закрыв глаза, представляя себе комнату в рассеянном свете, брызги ледяной воды, шелковистость ее кожи.
Или женщина. Оборотень может вполне оказаться женщиной. Оборотень играет с полицией, зная, в чем суть их работы. Женщина? Офицер полиции? На ум пришла Кэт Фаррадэй с ее тевтонским лицом, с ее широкой угловатой челюстью.
Боже, он сейчас здесь, с Лизой, а думает о другой женщине! Его охватило острое чувство вины, ударившее его прямо в живот за секунду до того, как реакция совсем иного рода выгнула его спину и шею, ее руки надавили на его грудь, а ноги крепко обхватили его бедра.
Или женщина. Почему зубы? Ни единой зацепки, кроме этих зубов. Почему? Почему бы не женщина? Почему бы не полицейский? Или… Или…
– Да, да… – хрипло шептала она, и слово, повторенное двадцать, тридцать раз, потеряло всякий смысл. Что «да»? – Да, Джон, да, Джон, да…
Да.
Это был еще один суматошный день – день, который она провела, притворяясь той, кем вовсе не была. Но теперь она снова обрела свободу. Она шла крадучись. Ей начинало нравиться то, как легко ей удавалось скользить между двумя мирами. Ранее тем вечером ее пригласили на вечеринку в Блэкхите. Псевдоэлегантность в стиле эпохи короля Георга, двери, обитые сосновым шпоном, разговоры о ценах на школьное образование, об офисном оборудовании, о процентных ставках и недвижимости за рубежом – и, конечно, об Оборотне. Ее спросили, что она думает по этому поводу. Ее ответ был взвешенным, продуманным, либеральным. Подали охлажденное шабли и изысканное «Шато Монроз» урожая восемьдесят второго года. Не в силах сделать выбор, она взяла по бокалу каждого.