– Счастлив, что мне удалось наполнить радостью ваши детские души, – небрежно обронил я, хотя сам был готов провалиться сквозь землю. Они как по команде смолкли… так-то лучше. Одна из них даже извинилась: мол, мы совсем не над вами, мы до вас такой смешной разговор вели… и она снова захихикала. Я милостиво оставил ее потуги без внимания.
– Случайно оказался в этом районе, – сказал я Дженни, – и увидел тебя. Ничего, что я подошел?
– Нет, конечно. Келвин, это мои подружки: Синтия, Филлида, Сьюзен и Джейн. – Все они мне улыбнулись. – Мы с Келвином соседи, и он помогает мне делать уроки, так что можете умирать от зависти.
Тут они наперебой затараторили, принялись со мной шутить и всячески меня превозносить, просить, чтобы я позанимался с ними тоже. Глупые, маленькие девочки. Когда-нибудь вам откроется истина. Когда-нибудь.
– Едва ли я чем-то могу помочь вам. – Я широко улыбнулся всем девочкам сразу и пошел прочь. Дженни – за мной.
– Ты не обижайся на них, – извинилась она. – Хохотушки – что с них взять?
– Ерунда. Вы, наверное, мальчиков обсуждали?
– Откуда ты знаешь?
– Когда девчонки собрались в кружок и хихикают, можешь спорить на последний фартинг – они перемывают кости мальчишкам. Неважно, сколько им лет, – тема всегда одна и та же.
– Почему?
– Да уж вот так. А почему – сам не знаю.
– Наверное, все дело в сексе.
– То есть?
– Не может быть, что дело в мальчиках. Все хихиканье – из-за секса. Только и разговоров, что о сексе, – и тут же давай хохотать. Может, девочки просто боятся этих разговоров – либо видят в этом что-то грязное.
– Что боятся, возможно, а грязи тут никакой нет, – сказал я. – Если и он, и она – люди хорошие, ясно, что ничего плохого выйти не может.
– Так уж и не может?
– Ведь это совершенно естественное дело, все равно что есть или дышать, и неважно, сколько тебе лет. Когда-нибудь видела, чтобы кошки или собаки про это хихикали или шептались в кружочке?
– Нет. И, по-твоему, без разницы, сколько тебе лет?
– А какая разница? Лишь бы, как говорится, все были здоровы. А так хоть тринадцать, хоть восемнадцать – кто запрещает? Во всяком случае – не закон природы. Правильно?
Она внимательно меня слушала, не отводя глаз. Явно ждала, что я скажу что-то еще.
– Это даже на пользу.
– Как так?
– Если не делать того, что естественно, значит, поступать не по природе, а идти против природы – что же тут хорошего?
Я улыбнулся ей, и она пожала плечами.
Дорога домой заняла двадцать минут, мы шли и болтали, все больше о школе, о людях: как они не понимают друг друга; как глупо, что школьников разделяют по возрасту; как глупо, что их разделяют по полу – так, опять вернулись к тому же самому. Опять же секс! И почему люди всегда о нем говорят, спросила Дженни, это же дурость! Я объяснил: это как драка – если ты ее боишься, все время о ней говоришь. Выходит, люди боятся секса, задала она справедливый вопрос, но я и здесь не потерялся: люди обычно боятся всего нового, неизведанного, не хотят выставиться дураками.