Китайцы – несравненные садоводы, стоящие намного выше наших грубых садовников, которые стараются только разрушить красоту растений непочтительным обращением и преступными прививками. Последние – настоящие злодения, и я не могу пенять почему еще, во имя всеобщей жизни, не изданы карательные законы, очень суровые к ним. Мне даже было бы приятно, чтобы их немилосердно гильотинировали, предпочтительно перед теми несчастными убийцами, социальный “селекционизм» которых, скорее, достоин похвалы и великодушия, петому что в большинстве случаев они уничтожают только старых, очень дурных женщин и самых отвратительных буржуа, составляющих вечное оскорбление жизни. Кроме тоге, что наши садоводы допускают бесчестие до того, что безобразят умилительную прелесть и красоту простых цветов, они осмеливаются давать хрупким розам, сияющим, как звезды, ломоносам, небесно-прекрасным, таинственно-геральдическим ирисам, стыдливым фиалкам имена генералов и бесчестных политиков. Ничуть не редок в наших цветниках ирис, например, названный Генерал Аршинар. Есть нарциссы – нарциссы, носящие смешнее имя Триумф президента Феликса Фора; проскурянки, без протеста принявшие смешнее название Печали по Тьер; фиалки, робкие, зябкие и изящные фиалки, которым имена генерала Скобелева и адмирала Авел не представляются оскорбительными. Цветы, вся красота, весь блеск и вся радость, ласка. Цветы, вызывающие представление о сердитых усах и тяжелых сапогах солдаата или е парламентском хохолке министра. Цветы, отражающие политические мнения, служащие распространению избирательной пропаганды. На какое заблуждение, на какие интеллектуальные недостатки могут указывать подобные богохульства, подобные преступления против божественности и вещей? Неужели возможно, чтобы какое-либо существо, совершенно бездушное, испытывало ненависть к цветам, чтобы европейские садоводы, а в частности, французские садоводы, оправдывали этот парадокс, невообразимо преступный.
Чудные артисты и наивные поэты, китайцы, набожно сохранили любовь и благоговейный культ к цветам, одну из очень редких, самых древних традиций, переживших их время упадка. А так как надо различать один цветок от другого, они дали им грациозные алогичные наименования, мечтательные образы, чистые или сладострастные имена, которые увековечивают и гармонизируют в нашей голове доставляемые ими нам ощущения нежного очарования или страстного опьянения. Таким образом, пионы, их любимые цветки, китайцы обозначают, за их форму и цвет, чудными именами, каждое из которых составляет целую поэму или целый роман: