— Войне не видно конца, так что кто знает? В армию призывают молодых, а мне не хотят давать винтовку. Я пробовал записаться добровольцем полгода назад, сразу после Пёрл-Харбора[1], но получил официальный отказ.
— Ты с ума сошел! У тебя же все зубы вставные! — воскликнул Фьоре.
— Это не значит, что я не могу есть, а заодно и стрелять, — ответил Иджер.
Он едва не умер во время эпидемии гриппа, вспыхнувшей в 1918 году. В течение нескольких последующих лет его зубы, ослабленные болезнью, сгнили и повыпадали; так что, еще даже не начав бриться, Сэм обзавелся вставными челюстями. По иронии судьбы, его единственными «родными» зубами были четыре зуба мудрости, которые обычно доставляют людям много хлопот. Они появились ровнехонькими через много лет после того, как выпали остальные зубы.
Фьоре лишь хмыкнул и отправился под душ. Иджер двинулся следом. Вымылся он быстро: душ был холодным. «Могло быть и хуже», — философски подумал Сэм, насухо вытираясь полотенцем. Некоторые стадионы лиги «Б» вообще не имели душевых для гостевых команд. А возвращаться в гостиницу в липкой, пропахшей потом форме — сомнительное удовольствие.
Он бросил грязное белье в парусиновую спортивную сумку, добавив туда шиповки и перчатки. Облачаясь в свою обычную одежду, Иджер продолжил разговор:
— А что мне остается делать, Бобби? Бросить бейсбол? Я слишком давно играю. И потом, кроме этого, я мало что умею.
— Много ли надо уметь, чтобы получить какую-нибудь работу на оборонном заводе, где платят всяко лучше, чем здесь? — спросил Фьоре.
— А почему же ты не уйдешь, если сыт по горло?
— Мне пока что чертовски везет, — хмыкнул Фьоре. — Сегодня из четырех ударов два провел я.
Он перекинул через плечо голубую сумку и направился к выходу из набитой игроками раздевалки.
Иджер пошел вместе с ним. Когда они проходили мимо полицейского, дежурившего у входа для игроков, тот козырнул им. Судя по еще седым усам, должно быть, он участвовал в войне между Штатами и Мексикой.
Оба игрока сделали долгий глубокий вдох Патом улыбнулись друг другу. В воздухе плавал приятный аромат хлеба и булочек, которые пеклись напротив стадиона, в пекарне Гарднера. Фьоре сказал:
— У моего двоюродного брата в Питсбурге есть небольшая пекарня. Но там никогда не бывает таких запахов, как здесь.
— Когда в следующий раз буду в Питсбурге, непременно передам твоему брату, как ты о нем отзывался, — пообещал Иджер.
— Не видать тебе Питсбурга, даже если война затянется ещё на десять лет. В больших городах играют только команды высшей лиги, — заметил Фьоре. — А кстати, какая самая лучшая команда, за которую ты когда-либо играл?