— Ты не прав, Слава.
— И потом: я дал слово СБ не играть на валютной бирже. Никогда в жизни.
— Ничего, — ощеривается. — Мы с ними договоримся.
— Нет, я сказал!
Больше не произносим ни слова, лишь я называю место, куда нам с Илюшей надо — Тырново.
Через полчаса праздничный собачий лай встречал героев. И Жанна-Жаннэт встречала. Лучше бы она этого не делала. Выйдя на крыльцо, стояла в свете фар — полуголая в лилово-ажурном, французско-нижнегородском нижнем белье. Ё-е`! Зрелище было на любителя, право.
И черт с ним, живем, как можем! И принялся вытаскивать из авто аутиста. И когда это делал, услышал шипение и даже вздрогнул — змея? Потом услышал тихий голос, шипящий от ненависти:
— И ты меня меняешь на эту корову?
— Лучше корова, — изрек я не без мстительного удовольствия, — чем кобра.
— Что? — её красивое лицо исказилось от бессилия и злобы. — Суки, вас надо давить и давить! Давить и давить!
— А ты крутоверцер! — заорал вслед авто. — И жить тебе так вечно!
— Господи, откуда вы, ребятки? — набегала Жанна.
— Оттуда, — рявкнул я. — Корова ты, Жаннэт, корова!
— Зато я вас люблю, — ответила нелогично, подставляя покатое плечо под аутиста. — Я знала, что вы вернетесь. Какие вы, мои дорогие…
— Ладно, пошли, — буркнул я, — жопцаца тырновская.
И мы вошли во дворик, залитый желтым светом луны. И запах родного хлева был мне приятен. И даже проклятые комары казались милыми.
Потом мы опустили Илюшу в качалку и он, открыв глаза, проговорил:
— Ыыы!
И в этом бессмысленном, казалось, звуке я услышал изречение великого философа: «Когда оканчивается государство, начинается человек…»
Именно так и было с нами — мы сидели на краю прекрасного мира и каждый чувствовал себя…
Через день мы хоронили нашего друга Васю Сухого. Был солнечный день, и шумели солнечные деревья. Кладбище было подмосковное Богородское, и вокруг него было много солнечных деревьев. Казалось, что весь мир соткан из солнечных деревьев. Единственно, что задевало: под этими солнечными деревьями горбились могилы, их было много, этих могил. Так много, что возникало впечатление: до горизонта — одни могилы.
Потом мы поехали в Тушино, чтобы взять вещи Илюши для дачно-тырновского удобного его проживания.
Ехали на стареньком автомобильчике — «дедушке» советского е` автомобилестроения. И надо такому случиться — у ипподрома «москвичок» заглох.
— Ыыы, — сказал Илюша, указывая на гипсовых коней у центрального входа.
— Лошадки, лошадки, — понял я. — Тут лошадки бегают наперегонки.
— Может, хочет посмотреть лошадок? — правильно предположила Жанна.
И я решаю: пока буду возиться с мотором, пусть друзья сходят на публичное зрелище.