«Мы не должны так забываться!»
Этот крик тоже не вырвался наружу. Она отчаянно цеплялась за Малькольма, позволяя ему гладить ее по волосам, плечам, спине, прикасаться к ней с неутолимым голодом, похожим на страдание. Казалось, он давно мечтал об этом мгновении и знал, что оно уже на исходе.
«Я имею право отдать себя только следующему лэрду Маккендрику!»
Почему он не слушает ее? Задавая себе этот вопрос, она исступленно запускала пальцы в его густые волосы, вбирала всем телом его тепло и силу, изнемогала от нежности. Никогда в жизни она не чувствовала себя в такой безопасности, как сейчас.
Целуя Ариэллу, Малькольм сгорал от нестерпимого желания. Он наслаждался прохладой и сладостью ее рта, вдыхал упоительный аромат девушки, торжествовал, ощущая под ладонями волнующие изгибы ее тела, обтянутого зеленым бархатом. Он убеждал себя, что происходит невозможное, но не мог положить этому конец. В ее ответных поцелуях Малькольм ощущал отчаянный голод – такой же, как у него. Она тоже стонала и прижималась к нему, словно желая слиться с ним в одно целое. Она пробуждала в нем вожделение, какого он не испытывал еще никогда в жизни. Да, все это безумие, безнадежная нелепость, но как оторваться от нее? Разве можно снять с неба освещающую их луну? Он гладил как одержимый трепещущую девушку, скользил ладонями по ее тонкой талии и изгибам бедер, прижимал Ариэллу к себе все сильнее, запоминая все, чтобы потом, вернувшись к одиночеству и безнадежности, тешить себя воспоминаниями. Она вызывала в нем такое желание, что ему делалось страшно. Будь на то его воля, он сорвал бы с нее платье, опустил на гладкие каменные плиты и овладел ею под черными небесами в окружении того, что она так любит, – гор, озера, леса! Но разве одна ночь принесла бы ему желанное насыщение? Нет, владеть ею всего раз, зная, что никогда больше не сможет к ней притронуться, было бы невообразимой пыткой. Лучше сдержаться, тeм более что и Ариэлла отдалась бы ему только сейчас и никогда потом, какими бы страстными ни были ее объятия.
Собравшись с духом, Малькольм отстранил девушку.
– Прости меня, Ариэлла, – хрипло прошептал он, сам не зная, за что просит прощения. За свою страсть или за то, что не соответствует ее представлению об идеальном воителе? Да, этой девушке нужен Черный Волк, а Малькольм чувствовал себя побитым псом.
Ариэлла ошеломленно глядела на него. Его лицо было сурово, но она знала, что причина этого не злоба. Мгновение – и девушка вспомнила все: и кто она такая, и какая тяжкая ответственность гнетет ее. Опомнившись от безумия, Ариэлла испытала ужас и сделала шаг назад, словно надеясь погасить пламя страсти.