«Свои» роды — это враги или недруги, но тоже люди, с которыми можно сочетаться браком (ведь не станет же человек жениться на собаке). А «чужие» роды — это нелюди, которых можно только убивать или в крайнем случае превращать в пленников, которые по статусу близки к собакам, которые у хороших охотников тоже являются членами рода — но, конечно, с меньшими правами, чем у настоящих людей.
«Очеловечиание» природы ничего не меняет. Даже если звери — тоже люди, всех «людей» можно делить на настоящих, почти настоящих и ненастоящих. К настоящим относятся люди своего рода, к почти настоящим — люди близких («своих») родов, а к ненастоящим — все остальные люди вкупе с прочими зверьми.
Соответственно, «свои» роды — даже если они враждуют и ведут между собой бесконечную войну из-за похищения женщин и связанной с этим кровной мести — составляют единое племя, в то время как «чужие» роды, даже если они ведут себя исключительно мирно, все равно считаются иноплеменниками.
Трудно сказать, как начиналось образование племен у людей. современного вида. Возможно, сапиентные признаки сначала стали доминировать только в одном племени, и нынешний подвид Homo sapiens вызрел внутри него. Но это племя все равно должно было распасться рано или поздно, поскольку если родов становится слишком много и они обитают далеко друг от друга, распад связей между ними становится неизбежен.
Но есть и другой вариант возникновения новых родов и племен — в точности по Гумилеву. Особи, наделенные пассионарностью — особой энергией, которая мешает им тупо следовать существующему порядку вещей — сознательно или неосознанно стремятся изменить правила игры. Иногда это удается внутри своего племени, и тогда пассионарии пробиваются на вершину иерархии и приступают к изменениям сверху. Отменяют старые табу и законы, вводят новые — ссылаясь на волю богов, предков или духов либо явочным порядком, тихой сапой — и через некоторое время племя становится другим. Но всегда находятся недовольные (которых ведут за собой другие пассионарии) и если реформаторы и консерваторы не перебьют друг друга — то племя может разделиться.
Однако пассионарии не всегда могут добиться успеха в рамках существующей системы. И тогда им самим приходится уйти. То ли их изгоняют, то ли они сами бегут перед лицом неминуемой смерти. И очень часто такие изгои оказываются вне всех систем.
С другой стороны, именно они составляют передовой отряд экспансии. Ведь выбирая, куда податься, изгои скорее всего предпочтут те места, где нет врагов.
Правда, враги есть везде. Места, где нет «атлантов», заняты неандертальцами. Однако природа не благоприятствует неандертальцам. Они приспособлены к холодам, а на дворе потепление. И все элементы специализации обращаются против них.