Она нацелила указательный палец ему в грудь, а глаза ее сверкнули зеленым огнем.
– Раз уж вы вернулись, Ваше Высочество, послушайте, что я скажу. Только через мой труп ты отнимешь у меня дочь! У нее и так хватает проблем, чтобы еще оказаться в центре внимания мировой прессы – в роли очередной игрушки, с которой ты поиграешь и которую потом отшвырнешь! Когда ты уедешь, ведь рано или поздно ты уедешь, – нам придется расхлебывать последствия всю оставшуюся жизнь.
Пока она говорила, на щеке Уита дергалась мышца, но он не произнес ни слова. Молча встал и повернулся к ней спиной.
Мысленно Уит перебрал целую вереницу ругательств на половине языков земного шара. Потом подошел к встроенному бару и плеснул себе в рюмку на два пальца чего-то крепкого. Нет, на три пальца. Залпом проглотил и почувствовал, как огненная жидкость обожгла внутренности. Но все-таки слова Дру жгли сильнее.
Что всего удивительнее – Уит невольно восхищался полыхавшим в ней огнем, хотя и пострадал от него. Жгучий темперамент, искрящийся азарт, испепеляющая страсть – вот что привлекало в ней Уита. Он был ее первым возлюбленным, но она, своей откровенной жаждой, вызвала в нем ответную страсть, какой он не испытал больше ни к одной женщине. Другие женщины слишком старались его очаровать. Или же были слишком осторожны, ни на минуту не забывая о его положении. Только не Дру – Дру была женщиной стихийных страстей.
Немного придя в себя благодаря бурбону, Уит решил, что воспримет яростную вспышку Дру не как нападение на него, а как доблестную защиту дочери. Инстинкт матери, защищающей свое дитя, вещь такая же стихийная, как страсть мужчины, изголодавшегося по своей женщине.
Уит стоял у окна, смотря на океан. Если взглянуть на дело с ее точки зрения, у Дру были основания опасаться его. Он уже оставил ее однажды, и они оба знали почему. Кроме того, невозможно отрицать, что он заработал себе репутацию мужчины, который меняет женщин как перчатки. А тут только он один знал причину.
Отвернувшись от окна, он посмотрел на Дру долгим взглядом. Время почти не изменило девушку, которую он знал когда-то, в момент первого расцвета женственности. Дру даже стала красивее. Она остригла прежде длинные белокурые волосы; короткая, задиристая стрижка лучше выражала ее личность. В зеленых ее глазах еще прибавилось загадочных переливов, а губы роскошно пополнели. То же и с фигурой: она осталась стройной и миниатюрной, но нежные округлости, что дарили такое упоение его неопытным рукам, теперь обрели еще более соблазнительные пропорции.