— И я не удивляюсь этому, — хмыкнула Анечка. — Мы с тобой знакомы меньше трех дней, а такое впечатление, что — целую вечность.
— Швырнула бабушка камешком, да мимо, — вспомнил я народную пословицу.
— Что? Какая бабушка? Я — бабушка?..
Конечно, мы знать не знали, что через четверть часа пойдет отсчет совсем нового времени. И этот дорожный треп будет вспоминаться нами, как приятное розовое сновидение.
Академик проживал в кирпичном высотном доме, единственном в городке. Окна на шестом этаже светились, и я успокоился: Аня оказалась права — её дед трудился во славу отечественной науки и думать не думал о времени.
Мы вошли в чистенький подъезд. У лифта находился обшарпанный столик и кресло для консьержки, которая отсутствовала по причинам понятным: ночью все спят и видят сны, а не шляются туда сюда, как это делали мы с Анечкой.
— У меня есть ключи от квартиры, — сообщила моя спутница, — но лучше позвоним, а то вдруг у деда, — скорчила рожицу, — дама.
— Шутишь?
— Какие могут быть шутки, — утопила кнопку звонка. — Он тоже ещё человек мужского рода.
Трель звонка вспугнула тишину элитного дома и всего мирного городка. Но странно — проходит минута, проходит другая… Внучка удивляется: обычно дед открывает сразу? Я передергиваю плечами: не прячет ли академик любовницу в шкаф? В тахту пихает, поправляет меня Анечка и вытаскивает из куртку ключи.
Мы ещё глупо шутили и посмеивались. Как позже выяснилось, это были последние минуты нашего ребячества.
Знакомый запах крови, похожий на запах разлагающихся морских водорослей, почувствовал ещё в прихожей. Силой задержав Анечку в коридоре, переступил порог кабинета. Он был заставлен книжными стеллажами, на стенах — фотографии в рамках, у открытой двери балкона — огромный письменный стол из моренного дуба. На полу в беспорядке кинуты бумаги.
Академик полулежал за столом, как тряпичная большая кукла. Кровь сочилась из рваной раны, чуть раньше она, верно, била фонтаном, а теперь…
Потом услышал звук отъезжающей машины — мощный фордовский мотор. Должно быть, убийца (или убийцы) находились в квартире, пока мы с Анечкой топтались у двери.
— Что это? — услышал придушенный голос девочки. — Де-е-ед! закричала. — Дедушка, — заплакала.
Затолкав девочку на кухню, набрал по телефону номер господина Фаста. Была у нас такая договоренность: в экстренном случае звонить только ему. Кажется, этот случай наступил?
— Да? — услышал сонный голос. — Дима? Что такое?
— У нас проблемы, — проговорил я.
— Какие? — зевнул мой ночной собеседник.
У меня много недостатков, я соткан из них, но есть одно безусловное достоинство: чувствую ложь. Товарищ Фаст переиграл, он не учился в театральном училище-школе МХАТ, и поэтому был неубедителен в своей скуке. Я коротко сообщил, что произошло в квартире академика Сироты А.А. и, закончив телефонный разговор, присел на корточки перед плачущей девушкой.