- Ну вот и хорошо. Я ведь знал, что так и будет.
Старая белая кобыла поплелась таким медленным шагом, что казалось, она топчется на месте, глухая к окрику, который время от времени доносился из повозки: "Но-о-о, Малютка! Но-о-о, Малютка!"
Три месяца спустя Селеста заметила, что она беременна.
***
Все это она плачущим голосом рассказала матери, и старуха, побелев от гнева, спросила:
- Сколько же ты выгадала? Селеста ответила:
- За четыре месяца восемь франков наверняка. Тут бешенство крестьянки прорвалось, она бросилась на дочь и опять начала ее так бить, что у самой дух зачался. Потом, придя немного в себя, спросила:
- Ты сказала ему, что беременна?
- Ясное дело, не сказала.
- Почему не сказала?
- Да он опять бы заставил меня платить.
Старуха задумалась, потом, взявшись за ведра, проговорила:
- Ну ладно, вставай и постарайся дойти. И, помолчав, добавила:
- Смотри, ничего ему не говори, пока сам не заметит, чтоб нам этим попользоваться до седьмого, а то к до девятого месяца.
Селеста поднялась, все еще плача, растрепанная, с распухшим лицом, и продолжала путь тяжелым шагом.
- Ясное дело, ничего не скажу, - буркнула она.