– Дежа вю, – прошептал Костя.
Болонка опять, как в удачно забытом страшном сне, забавлялась с человеческим ухом.
Глава 12
Мотылек по имени ленка
Рыбалка была забыта. По пыльной сельской улице огромными прыжками мчался юноша с вытаращенными глазами. То отставая, то забегая вперед, рядом несся козел.
– Козлика пасете? – попыталась было проявить вежливость прохожая старушка, но закрученная водоворотом ветра, поднятого стремительным бегом человека и животного, испуганно примолкла.
Нет, Костя не бежал куда глаза глядят из мрачного заколдованного Но-Пасарана. Он мчался в заросли орешника, расположенные на границе владений Семена Семеновича Куркулева, именуемого в народе Бирюком. Почему он мчался именно туда? Он и сам не мог объяснить. Подсознательно он надеялся, что в кустах орешника найдет труп усатого мужчины с разбитой губой и окровавленным ножом на груди. Тогда все встанет на свои места. Просто он сошел с ума, можно спокойно паковать вещи и ехать к маме. У мамы такие вкусные котлеты и мягкие руки! Если же трупа именно Куроедова там нет, то значит просто у но-пасаранских преступников принято подносить Мальвинке ухо каждой убитой ими жертвы. Хороший тон такой. Или просто на удачу. В таком случае тоже можно паковать чемодан и ехать к маме. Потому что городскому Косте никогда не разобраться в нравах этого параллельного мира, называемого деревней.
До орешника Костя долетел быстро. Он всегда великолепно бегал, легкие у него были – будь здоров – а в данной ситуации ускорение бегу придавала неординарность ситуации и простое холодное любопытство. Около кустов он остановился. Круглые резные листья жутковато шуршали, кругом было пугающе тихо. Даже пичужки испуганно примолкли. Костя набрал в грудь побольше воздуха и медленно, словно неохотно приблизился к кустарнику и раздвинул руками густую листву.
Она была как живая. Казалось, скажет сейчас что-нибудь ядовитое, зальется своим особенным смехом и кокетливо обнажит колено. Только глаза говорили о другом. В них уже не плясали жадные до удовольствий чертики, они уже не могли одним взглядом заставлять суетиться мужиков всех возрастов и национальностей, они спокойно и мудро смотрели в темнеющее небо.
Отлетался беззаботный и легкий мотылек по имени Ленка. Не оставил в этом слишком прагматичном и взыскательном мире после себя ничего: ни сына, ни дочки. Осталась только легкая память в шероховатых и подсохших мужских сердцах о бескорыстной и искренней ласке, которую она им походя дарила, осталась вечно ноющая точка в душе ее подруги, остался грубый, не дающий легко и свободно вздохнуть шрам в памяти мужа.