– Матриархат, – машинально поправил Костя.
– Это ученые его так называют, а мы называем – как есть. По его губительной для мужика русского сути. Не мешай. Вот ты заметил, что в Но-Пасаране бабы давно этот Хат установили? Тебя эта швабра Палашка заставила петуха принять, как ты не крутился. У меня орденов ведро, а я вынужден на печи скрываться от Анки как от фашиста какого. Причем заметь, от фашистов я не скрывался. Я их крошил, как огурцы на окрошку, а вот от Анки скрываюсь. Потому как Терминатор перед любой бабой русской отдыхает. Ты не смотри, что они мягкие, да теплые. Это все наружность. Ты учись внутрь зреть, ты их как рентгеном просматривай.
– Дед, можно я в баню схожу, а потом ты продолжишь? – попросился Костя.
– А я про че? – сорвался на фальцет дед, и реденькая бороденка его задралась кверху, – я как раз про баню! Ты думаешь, тебя туда мыться зовут? Дудки! Проверять будут. Палашка тебя от имени старух приняла, теперь девками испытывать будут. Ты, как наивный, с тазиком зайдешь, а они – дверь на замок, а внутри пяток девок позабористее. Справишься – прошел испытание, не справишься – позор тебе на всю оставшуюся жизнь. Еще и кличку специальную такую дадут.
Дед придвинулся поближе к Косте и что-то шепнул ему на ухо. Костя побледнел.
– Врешь, – с надеждой пробормотал он.
– А почему последний участковый сбег? Он на четвертой сломался, его по имени-отчеству никто и звать не стал! Все этим самым словом! Ты думаешь, что только мужики словоблудить умеют? Да мы просто повторяем то, что бабы сочиняют! У их, гадюк, выдумка любого мужика за пояс заткнет. А ты говоришь: «мягкие».
– Господи, – обхватил Костя руками голову, – неужели в деревне сохранились еще такие варварские обычаи? Я думал, что буду бороться с преступностью, а здесь – козлы, крапива и женщины. Нет. Долго я так не выдержу.
– Вот и я говорю – слабо вам городским супротив нас, деревенских, – тихо поддакнул ему печной.
Костя задумался.
– Это будет последнее испытание?
– И не надейся. Еще мужики тебя проверять будут, ребятишки и деды. Ну, с дедами-то проще будет. Я словечко замолвлю. А вот с пацанятами – держись. Главное, меня слушай. Я тебе присоветую.
– А сейчас что делать?
– А это самое и делай. Ружо наперевес – и в бой. Могу пособить, ежели боишься не справиться.
«Не ходить? – думал Костя, – в тазике помыться? Все равно подловят. Идти? Нет. Это испытание не соответствует моим морально-нравственным принципам. Я понимаю, бороться с сильным противником, доказывать превосходство своего интеллекта, ловкости, логического мышления, гибкости, силы. Но это… Я не могу. Не в смысле, не могу, но не могу себе позволить. Сам себя уважать перестану. И если струшу, откажусь от испытания, тоже не смогу прямо смотреть себе в глаза. Ладно. Пойду. Люди же они, хоть и женщины, поймут. Попробую их убедить, что это испытание не может показать истиной мужской силы, сила мужчины в голове, мышцах и снисходительности к женским слабостям и недостаткам, а не… В общем, они должны меня понять».