Они прилетели в Рим, где должен был состояться прием по случаю всеобщего праздника моды, на котором собирались модельеры Италии, а также более пятисот знаменитостей со всего мира.
Даная прошмыгнула в свой номер, чувствуя себя Золушкой, мечтавшей о бале, всей душой надеясь, вопреки здравому смыслу, что Брахман возьмет ее с собой. Впервые она никуда не спешила: не надо было сломя голову кидаться к такси, чтобы привезти забытые где-то туфли, не надо воевать с итальянцами о неправильно забронированных студиях, и ей показалось, что она осталась забытой, в стороне от происходящего вокруг. Завтра они вылетают в Париж, и все начнется снова, а сейчас она сидела одна в своем гостиничном номере, а весь Рим готовился к приему.
– Даная! – раздался крик Брахмана, стучавшего в ее дверь. – Даная, ты готова?
Ее сердце екнуло, она подбежала к двери.
Брахман очень красиво выглядел в белом фраке. У него был вид усталого от светских развлечений человека. Он широко улыбнулся ей, проходя мимо нее в комнату.
– Ты решила, что я оставлю мою бедненькую, трудолюбивую, маленькую Данаю дома, не так ли? – сказал он, протягивая ей белую карточку. – Сегодня вечером в одной комнате соберется больше знаменитостей, чем ты и я, вместе взятые, когда-либо увидим еще. Вот пропуск для прессы. Захвати камеру, Даная, и отправляйся туда…
– Но, Брахман… У меня нет подходящей одежды… – слабо возразила она.
– Надень то, что ты обычно носишь, – бросил он через плечо, выходя из комнаты в коридор. – Ты для меня всегда красивая.
От такого неожиданного комплимента у Данаи закружилась голова. Счастливая, она бросилась к гардеробу. Она наденет новую, чистого шелка белую блузку, которую купила в божественно маленьком магазинчике на виа Монтенаполеоне и стоившую три ее недельные зарплаты, а также черные бархатные брюки, которые она купила за удивительно низкую цену и которые сидели на ней, как вторая кожа.
Через час Даная была готова. Она гладко причесала недавно вымытые волосы назад, но они все равно уже начали завиваться. Атласная блуза была без воротника, и Даная решила украсить открытую шею массивной золотой цепочкой, а изящные уши – такими же клипсами. Просунув ноги в черные замшевые туфли без каблуков, она взяла кожаный жакет и камеру и направилась к выходу. Даная Лоренс, фотожурналист, шла на бал.
Потолки Палаццо[11] Венеция высотой в сорок футов затмевали даже такое количество международных знаменитостей, доставленных на самолетах с берегов Сардинии, с пологих склонов Гштада; постоянно путешествующих из Рима в Париж, Лондон и Нью-Йорк, – туда, куда их манило воображение и куда имелись приглашения.